– Задача Привратника не останавливать безрассудство, а обращать его в часть самих себя.
– Так вот что произошло.
Я вдумчиво стал перебирать обрывки истории, рассказанной Верховным чародеем Заризаром о смерти бога Омриггора, о Камневороте и молодом маге Атаране, вернувшимся из разлома совсем в ином обличие.
– Значит, тот юноша, принёсший Сердце в лоно Висмутовых Столпов, был обречён.
– Догадливый разумный, – отчеканил зверь. – Произошло то, чего нельзя было изменить. Атаран стал частью Привратника. А Привратник всегда стремится вернуть Сердце на его изначальное место. Теперь ты восстановишь целое.
– Я понял, – убрав клинок за спину, пробасил я.
Страх перед могучей тварью полностью испарился. У меня было то, что позволяло мне торговаться, и я до сих пор оставался жив. Такое положение дел вселяло ещё большую надежду на положительный исход.
– Я верну тебе эту безделушку, – продолжил я, подбоченившись.
– Нам! – раскатистым рёвом заголосило чудовище.
– Хорошо-хорошо, – поправился я, – верну её вам. Но мне нужно кое-что взамен.
– Разумеется, так или иначе Фиал займёт своё ложе. Но ты просишь, и мы не находим причин отказывать тому, кто по своей воле возвращает, но не берёт. Изъяви, смертный, свою жажду.
– Ох, ну и путано же ты излагаешь, – ухмылка ненадолго повисла на моём лице. – Объясни, что это за артефакт и почему он так важен? Но это ещё не всё. Мне нужно знать, где покоится идол Астрального стража Тиборы и существует ли он вообще.
– Любопытный смертный, – безразличным тоном отозвался Привратник. – То, что ты ищешь – память.
– Как? Как это понимать?
Воздух снова прерывисто загудел – тварь смеялась.
– Мы покажем тебе. Следуй за нами.
Впервые за весь разговор страшилище повернуло голову и указало куда-то вправо. Я проследил за его взглядом и непонимающе уперся в массивные плиты стен. Однако не успел я поддаться сомнениям, как каменная кладка с грохотом стала расходиться в стороны, открывая широкий коридор, заполненный лучами тусклого света. Части существа, отдельными особями, устремились внутрь. Цепь магического кулона сдавила моё запястье и я, охнув от неожиданности, неуклюже затопал по их пятам, утягиваемый силой артефакта.
– Отпусти себя, – прозвучал в голове говор Привратника, – Фиал укажет направление.
Полумрак прохода тянулся глубоко вдаль. Сквозь облака пыли я следовал за идущим подле монстром. Спустя порядка семи десятков шагов тоннель оборвался, и мы оказались в большом светлом помещении.
– Не спеши, – по моему разуму снова загуляло чужое эхо.
Я послушно замер, быстро оглядел обширные границы комнаты и, не обнаружив пола, отшатнулся назад. Вдоль краёв залы тянулись узкие, кажущиеся пушистыми от разросшегося мха выступы, вероятно служившие для перехода на противоположную сторону. Пустоту же зияющих провалов заполняла абсолютно прозрачная вода, а от центра каждой из четырёх стен друг другу навстречу устремлялись каменные тропы. Именно тропы: искривлённые, сбитые из обломков крупных валунов, лишенные перил, способные вместить лишь одного путника, который если и осмелился бы пройти по покатому настилу, то рисковал немедленно соскользнуть и сверзиться в бездну.
Перекрёсток, где соединялись все четыре мостка, представлял собой плиту о шести гранях, удерживаемую треугольными колоннами. Опоры уходили далеко книзу, погружаясь в толщу вод. В центре мраморной платформы, разграниченной ровными светящимися линиями, возвышался широкий пьедестал, в свою очередь снабженный тремя белыми дугами, что обрамляли конструкцию целиком и вращались, точно стрелки взбесившихся часов. Основание увенчивалось конусообразной стойкой. От причудливого алтаря исходили клубы зелёного пара, а цоколь у самой верхушки пустовал.
