Координаты привели его к подножию гигантской ретрансляционной вышки. Ржавая игла, пронзающая небо. Когда-то она была нервным центром всего этого промышленного улья. Теперь – просто памятник самой себе.
У ее основания, среди сорняков и битого бетона, лежал массивный фундаментный блок. Точка на карте указывала точно на него.
Каэл обошел его. Холодный, мокрый камень. Ничего. Он провел по нему рукой, ища кнопку, трещину, что угодно.
Его пальцы наткнулись на царапину. Он поднес коммуникатор ближе.
На бетоне был вырезан символ. Уроборос. Змей, пожирающий свой хвост.
У Каэла перехватило дыхание. Это был ее символ. Символ Элары. Она нарисовала его на салфетке в день их знакомства, объясняя, что информация во вселенной не исчезает, а лишь меняет форму, вечно пожирая саму себя.
Это не могло быть совпадением. Он был на верном пути.
Его взгляд метнулся к голове змея. Там, где должен был быть глаз, виднелось крошечное углубление. Сердце заколотилось. Он надавил.
Раздался тихий щелчок. Часть бетонной поверхности отошла в сторону, открывая маленькую нишу.
Внутри, на куске антистатической ткани, лежал крошечный кристаллический чип. Физический носитель данных. Артефакт из прошлого века, который невозможно отследить или стереть удаленно.
Это было послание. Настоящее, осязаемое. Доказательство того, что он не сумасшедший.
Дрожащей рукой он потянулся, чтобы забрать его.
И в этот самый момент ледяной холод, не имеющий ничего общего с ночной сыростью, пронзил его. Это было не чувство. Это было знание. Инстинктивное, животное осознание того, что он больше не один.
Он замер, не дыша. И прислушался.
Ветер стих. Даже далекий гул города, казалось, умолк. Наступила абсолютная, противоестественная тишина.
А потом он услышал звук.
Тихий, методичный шорох гравия. Слева от него. В тени соседнего разрушенного здания. Кто-то приближался.
Каэл медленно погасил экран коммуникатора. Темнота сгустилась, стала его союзником. Он вжался в бетонный блок, пытаясь слиться с ним.
Из тени выступил силуэт.
Высокий, неестественно худой. Он двигался с какой-то жуткой, плавной грацией. Он не искал. Он точно знал, где находится Каэл.
Силуэт остановился в десяти метрах. Он не смотрел на Каэла. Он смотрел на нишу с чипом.
В слабом лунном свете Каэл разглядел его лицо.
Или, точнее, его отсутствие.
Гладкая, лишенная черт поверхность, как у манекена. Только два темных провала там, где должны быть глаза.
Это был один из них. Один из тех, кого он видел на рекламных щитах. Один из тех, кто стоял на станциях.
Охотник нашел свою добычу.
Существо медленно подняло руку. И Каэл увидел, как его пальцы начали распадаться на мириады крошечных, мерцающих частиц. Как помехи на экране. Как сама Статика.
Оно пришло не просто убить его. Оно пришло его стереть.
В голове Каэла не было мыслей. Только оглушительный вой инстинкта, который жил в самой древней части его мозга, в рептильном ядре, и кричал одно-единственное слово: «БЕГИ!»
Он рванул в сторону, не думая о направлении, просто прочь от надвигающейся угрозы. Ноги запутались в жесткой, как проволока, траве, он чуть не упал, но удержался на ногах, пролетев несколько метров по инерции. Его мозг работал на автопилоте, тело действовало само. Он не был дата-археологом. Он был загнанным зверем.
Тихий, сосущий звук, похожий на звук пылесоса, высасывающего воздух из вселенной, пронесся по тому месту, где только что была его голова. Рой мерцающих частиц, который сорвался с руки существа, ударил не в него, а в бетонный блок.
