Не было взрыва. Не было грохота. Бетон просто… перестал быть. На его месте осталось идеально гладкое, словно вырезанное гигантским лазером, полусферическое углубление, от краев которого поднимался легкий дымок с резким запахом озона. Статика не разрушала. Она вычитала из уравнения реальности.
Каэл не стал оборачиваться, чтобы рассмотреть это. Он уже несся сломя голову в лабиринт ржавых конструкций и бетонных обломков. Его легкие горели от холодного воздуха, каждый вдох царапал горло. Сердце колотилось где-то в ушах, отбивая панический ритм.
Позади была тишина. Ни крика, ни звука погони. Это пугало больше, чем преследование. Оно не гналось за ним, как хищник. Оно следовало за ним, как программа, выполняющая команду «удалить». Без спешки. Без эмоций. С абсолютной, математической уверенностью в результате.
Он нырнул в темный проем разрушенного цеха. Внутри царил мрак, густой, как нефть, пахло плесенью и застарелым машинным маслом. Он прижался к холодной, влажной стене, заставляя себя не дышать, пытаясь унять сердцебиение. На мгновение ему показалось, что он оторвался. Что в этой темноте он сможет затеряться.
Дверной проем, в который он только что влетел, потемнел.
Силуэт существа возник в нем. Он не вошел. Он просто появился там, словно шаг из одного кадра в другой. Безликое лицо повернулось в его сторону. Оно видело его в абсолютной темноте.
Как? Тепловой след? Сетевой отпечаток его теперь уже бесполезных имплантов? Или оно видело не его тело, а саму его «информационную аномалию» в ткани мира?
«АУРА!» – мысленно взвыл он, забыв обо всем. – «Что это такое?! Дай мне хоть что-то!»
«…Анализирую… визуальный… контакт… – ее голос был на удивление спокоен, словно она описывала новый вид насекомого в энциклопедии. – Субъект не является органической или известной синтетической формой жизни. Его тело демонстрирует свойства квантовой нестабильности. Он не… перемещается. Он… переопределяет свои координаты в пространстве. Бежать от него… математически невозможно».
Математически невозможно. Это были самые страшные слова, которые Каэл когда-либо слышал.
Существо сделало шаг внутрь цеха. Его движения были плавными, гипнотическими, как у глубоководного хищника, уверенного в своем превосходстве.
Каэл отступил вглубь помещения, споткнувшись о груду металлолома. Его рука вслепую нащупала что-то холодное и тяжелое. Он сжал это. Обломок арматуры. Длинный, ржавый, с заостренным концом.
В его голове пронесся вихрь бесполезных мыслей. «Что я делаю? Я никогда в жизни не дрался. Я не знаю, с какой стороны это держать! – панически кричал внутренний голос. – Руки трясутся так, что я сейчас ее уроню. Это безумие. Я дата-археолог, моя работа – сидеть в кресле и восстанавливать код. А не сражаться с призраками, стирающими реальность!» Он ощущал, как его тело отказывается подчиняться. Каждый мускул был скован ледяным, парализующим ужасом.
Он поднял ржавый прут, выставив его перед собой, как копье. Жалкая, отчаянная поза. Арматура дрожала в его руке, описывая в воздухе неровные круги.
«Кто ты?» – его голос сорвался, прозвучал хрипло и жалко в гулкой тишине. – «Что тебе нужно?!»
Существо остановилось. Оно слегка наклонило голову, словно обрабатывая вопрос, которого не ожидало. А потом оно заговорило.
Его голос был не голосом. Это был синтез тысяч чужих голосов, наложенных друг на друга. Мужские, женские, детские. Они шептали, кричали, плакали одновременно, сливаясь в один жуткий, нечеловеческий хор, который, казалось, исходил прямо из головы Каэла.
