– Соедините меня с приемной господина министра государственной безопасности.
Я откинулся, насколько это было возможно, на спинку кресла, стараясь устроиться поудобнее. Первый серьезный раунд на Милраде остался за мной. Я нисколько не удивился, когда через несколько минут в кабинет Кернии ввалились мои конвоиры, которые отстегнули меня от кресла и выволокли в коридор. Сам старший следователь пошел вместе с нами.
Кабинет министра государственной безопасности Энрика Езно, где я оказался полчаса спустя, был куда больше и роскошнее, чем у его подчиненного, а сам министр – еще ниже ростом, маленький и юркий. В его кабинете не было стального сиденья с зажимами, так что мне удалось неплохо устроиться в оббитом мягкой кожей кресле с высокой спинкой. Правда, руки мои были скованы наручниками, а предусмотрительный министр на всякий случай положил на стол перед собой бластер, но по сравнению с приемом, оказанным мне старшим следователем, это все были мелочи.
– Выкладывай, в чем дело, – хмуро приказал он, бросив на Кернию тяжелый взгляд. Пока подчиненный старательно объяснял причину, в силу которой он был вынужден побеспокоить своего начальника, да еще притащить в его кабинет какого-то вонючего заключенного, я откровенно рассматривал лицо министра. Мелкие черты, остренький нос и подбородок, светлые, коротко подстриженные волосы, уложенные на прямой пробор, казалось бы, ничего такого, на чем мог задержаться взгляд. И только посмотрев ему в глаза, можно было понять, почему этот человек получил столь высокий пост в этом жестоком мирке. Давно я не видел такого жестокого взгляда. Хотя умным его назвать было сложно. Скорее из тех, кто хорошо умеет стричь головы всем, кто встает на его дороге или может встать в сколько-нибудь обозримой перспективе.
Керния наконец закончил трепаться, и господин министр посмотрел на меня.
– И что ты хотел мне сообщить? – спросил он.
Я улыбнулся. Министр молча ждал, сверля меня взглядом.
– Я хотел рассказать одну очень важную вещь, – сказал я, выдержав драматическую паузу. – Чертовски важную.
– Конкретнее, – нетерпеливо дернул щекой Езно.
– Можно и конкретнее, гражданин начальник, – произнес я, улыбаясь. – Паханам Земноого Содружества до смерти надоело смотреть на ваши местные выкрутасы, и они собираются положить им конец.
– Вот как? – ровным голосом спросил министр. Лицо его оставалось все таким же невыразительным, но по блеску в его глазах я понял, что мое сообщение не оставило его равнодушным.
– Именно так, – ответил я. – Они задолбались держать вас в осаде, и их беспредельно задолбал ваш беспредел, так что они уже начали ножички точить. А что такое ваши игрушки-сторожевички против Военно-Космических Сил Земного Содуржества? Так, смазка для бластера. Часа не пройдет, как от ваших кораблей останется только облачко радиоактивного пепла.
– Земля решила отбросить нейтралитет? – поинтерсовался министр, буравя меня взглядом. Но я его выдержал, как выдержал полчаса назад такой же сверлящий взгляд его подчиненного.
– А то как же, – ответил я. – Утомились они там сидеть на своей куче, и ни во что не встревать. Захотелось кровь разогнать и показать, кто здесь пахан. Да и остальным урок будет, чтоб бузить не начали.
Лицо министра богатством своей мимики напоминало погребальную маску, но выражение, появившееся в его глазах, ничто не могло скрыть. Это был страх, обыкновенный человеческий страх, и я мысленно поздравил себя. Полдела, считай, уже сделано.
