Риск 3: Неоспоримые культурные предположения в терапии.
АСТ-терапевты иногда могут воздерживаться от критического анализа подлинности ценностей клиента или рассмотрения вопроса о том, являются ли они культурно навязанными. Учитывая, что терапевты находятся под влиянием тех же культурных ценностей, что и их клиенты, они могут непреднамеренно включить эти предположения в свою терапевтическую практику. При этом АСТ-терапевты могут стать скорее инструментами идеологии, чем чистой терапии, так как их методы могут формироваться под влиянием местного контекста, а не универсальных истин.
Риск 4: Узкое мировоззрение.
Акцент ACT на когнитивной гибкости на практике может быть ограничен контекстуальными предположениями, пренебрегая существованием объективной истины или моральной ясности. Более гибкий подход, на мой взгляд, признавал бы как существование конечной истины, так и свободу выбора в конкретных условиях. В христианстве мы признаем существование объективной моральной истины, но в то же время признаем разнообразие перспектив и способов достижения истины в контексте жизни.
Поэтому понятие когнитивной гибкости ACT, которое исключает конечную истину, может оказаться менее гибким, чем кажется.
Недавний случай иллюстрирует, как скрытые психологические травмы могут влиять на самоощущение человека. Один из клиентов обратился с вопросом, касающимся своей сексуальной идентичности. В ходе терапии стало ясно, что за его запросом скрывается глубокая эмоциональная рана, связанная с предательством в браке. Это вызвало внутренний конфликт, затронувший его самооценку и образ мужественности. Психика клиента, пытаясь справиться с болью и восстановить утраченное чувство силы, начала идеализировать образы, в которых он видел поддержку и силу – что и выразилось в виде влечения. При дальнейшем исследовании выяснилось, что за этим стояло стремление к восстановлению личной целостности, а не вопрос ориентации как таковой.
Другой подход, который, к сожалению, часто применим психологами сегодня – основанный на немедленном подтверждении истинности чувств и предположении о неизменности таких влечений – мог бы привести к поспешным выводам. Это, в свою очередь, может не учитывать глубинные причины внутреннего конфликта и привести к решениям, не отражающим подлинные потребности личности.
В общем, субъективная правда часто может служить защитным механизмом для сохранения самооценки. Контекстуальные истины преходящи; они ограничены временем и перспективой и не способны выйти за эти границы. Действовать, исходя из предпосылки контекстуальной истины, – все равно что жить при правительстве без Конституции, не способном обеспечить стабильность во времени. Такой подход увековечивает разделение, борьбу за власть и в конечном итоге подрывает сплоченность общества.
