Читать онлайн Елена Княжинская - Через тернии к звездам

1. Глава 1

49 г. до н. э. римская провинция Трансальпийская Галлия

Легат[1] Марк Флавий Сцевола завершал объезд вверенных ему укреплений. Вскоре он должен был передать дела своему преемнику и вернуться в Рим. Великий город, столица мира, как говорили многие, не привлекал его, ассоциируясь с политикой, интригами, жестокими зрелищами и продажными женщинами. Марк ненавидел политику и избрал карьеру военного. Поддержав Юлия Цезаря[2] и став одним из его легатов в Галлии, он был вынужден совмещать обязанности командира, посла, а порой наместника завоеванных территорий, балансируя между необходимостью выполнять приказы Цезаря и сохранять мир с народами завоеванных территорий. Три года он не был в вечном городе и не стремился туда.

Семь дней назад он получил два письма с требованием вернуться в Рим – от отца и Юлия Цезаря. Если первое он мог проигнорировать, то прямому приказу полководца был вынужден подчиниться: слухи о возможном начале гражданской войны достигли всех уголков республики, в том числе и Галлии.

Марк Флавий был зол, но привычка скрывать эмоции не позволяла солдатам догадаться об этом. Сопровождавшие его воины видели только подтянутого, сильного командира, ловко обращающегося с мечами, справедливого в разрешении споров. Острый ум и стратегическое мышление позволяли ему избегать ненужного кровопролития в Галльской кампании. Решая любую задачу военного времени, он сначала использовал слово, вновь и вновь пытаясь достучаться до противника, лишь в крайнем случае пуская в ход оружие. Но, взявшись за меч, он не опускал его до тех пор, пока не одерживал победу, и враги уже не могли рассчитывать на снисхождение.

Внешность его была примечательна. От отца он унаследовал высокий рост, прямой нос и волевой подбородок. Но вьющиеся волосы темно-каштанового, почти черного цвета, не имевшие того золотистого оттенка, который отличал всех Флавиев[3], достались ему от матери, имевшей этрусское происхождение. От нее получил большие глаза необычного зелено-карего цвета. Ей он был обязан и едва заметными ямочками на щеках. Но последние мало кто видел, потому как Сцевола никогда не улыбался.

С отцом Марк никогда не ладил. Оба слишком упрямые, чтобы пойти на компромисс, они с трудом уживались под одной крышей. Несмотря на то, что был сыном сенатора, он воспитывался в строгих рамках и с детства привык обходиться малым. Слабый, болезненный мальчик, в отличие от братьев, вызывал лишь презрение Тита Флавия Севера[4]. Стремясь стать сильнее, выносливее, Марк все дни проводил в с рабом димахером[5]. Бывший гладиатор нещадно тренировал его и научил обращаться с двумя мечами, хотя тот был левшой, за что и получил прозвище Сцевола[6]. Окрепнув, юноша не прекращал тренировок, доводя свои умения до совершенства, а все вечера проводил в отцовской библиотеке за чтением свитков. Он мечтал стать великим полководцем, которым отец смог бы гордиться.

Марк рано женился на Октавии, прелестной дочери Луция Корнелия Тацита. Выгодный по политическим причинам брак устроил отец, но Марк был искренне любил супругу. Она родила ему двух прекрасных дочерей, исправно играла роль примерной жены, но никогда не любила его. В ее сердце продолжал жить скромный юноша из прошлого. Об этом увлечении Марк узнал значительно позднее. Сейчас ему было все равно, но в первые годы брака равнодушие Октавии больно ранило его. Может быть, из-за этого, а может из-за смерти долгожданного сына, которому он не успел даже дать имя, Марк Флавий так легко принял предложение Гая Юлия Цезаря и отправился покорять Галлию.

Крик легионера заставил мужчину вынырнуть из омута воспоминаний. Отряд приближался к последнему гарнизону, в котором он должен был провести проверку боеспособности солдат. Ворота открылись, и воины въехали внутрь. Легат легко спрыгнул с коня, бросив поводья легионеру. Навстречу ему вышел командир гарнизона, молодой мужчина среднего роста. Он кивнул, приветствуя Марка и его солдат.

– Тит Юний, – представился он. Это имя вновь напомнило об отце и непонятном требовании вернуться в Рим. – Чем обязан чести принимать тебя?

– Провожу проверку гарнизонов. Построй солдат! – прозвучал в ответ низкий голос с хрипотцой.

Представляться в ответ не было необходимости: имя легата знали все, а многие даже видели его собственными глазами. Тит Юний сделал приглашаюший жест и отправился выполнять распоряжения. «Немногословен, строг и безразличен, – подумал он о посланнике Цезаря, – все, как говорят о нем. Патриций до мозга костей, но на военной службе. Не заводит близких друзей, не вступает в конфликты».

О легате ходило множество самых противоречивых слухов, но на Тита он произвел приятное впечатление. Смотр строя провел быстро, вопросы солдатам задавал по существу и был внимателен к ответам. К концу дня Юний поймал себя на мысли, что хотел бы видеть этого человека в числе друзей, потому как заинтересованность, осведомленность во многих вопросах, которые он проявил при осмотре укреплений, замечания, с которыми командир был вынужден согласиться, в совокупности с абсолютно спокойным выражением лица делали его опасным врагом.

***

Знакомство продолжилось вечером в доме Тита – деревянном, простом, но добротном. Молодая женщина в галльской одежде быстро накрыла на стол. Каждое ее движение, каждый жест, отличавшиеся легкостью и изяществом, командир гарнизона провожал влюбленными глазами. Порой она улыбалась ему в ответ. Ей помогала девочка лет одиннадцати.

– Кто она тебе? – не удержался от вопроса легат, опустошив очередной кубок с вином. – Хороша собой, держится с достоинством и достаточно воспитана, чтобы не мешать нам. Ведет себя как хозяйка, а не прислуга.

– Моя жена, – ответил с улыбкой Тит. Хотя собеседники понимали, что он не мог жениться, пока состоял на военной службе. – Три года назад во время объезда территории я стал свидетелем ритуала. Друид хотел принести в жертву богам несколько человек. Среди них была Эбха. Ее народ давно принял римское господство и не вступил в столкновения с нашими солдатами, поэтому мы пришли им на помощь и освободили пленных.

– Ее красота привлекает внимание, но не объясняет ее присутствия здесь. Расскажи, что было дальше, – произнес Марк.

– Бой был коротким, но жестоким, – Тит горько усмехнулся. – Получив клятвенное заверение вождя в лояльности, мы стали лагерем недалеко от деревни. Ночью я проснулся от осторожного прикосновения. Рядом стояла девочка. Уна, – позвал он, – может быть расскажешь, как сумела пробраться в лагерь незаметной?

Девочка выглянула из-за двери, смущенно опустив взгляд. Проскользнула в комнату, села рядом с Титом, осторожно рассматривая гостя.

– Я умею быть незаметной, – быстрой взгляд из-под ресниц в сторону Флавия, – и убедительной.

Смутившись от собственных слов, девочка поднялась и стремительно выбежала.

– В этом она вся, – произнес Тит. – В ту ночь она сказала лишь одно слово: «Помоги» и протянула руку. Не знаю, почему я пошел за ней. Это могло оказаться ловушкой, но все мои мысли были заняты ее матерью. Эбха лежала на земле. Одежда была разорвана, всюду кровь и следы борьбы. Я подхватил ее на руки и отнес в свою палатку. Несколько дней она провела без сознания. Наше возвращение задерживалось, солдаты роптали. Но мне было все равно, я не отходил от постели раненой. Когда она очнулась, мы вернулись в гарнизон. Позже Уна рассказала, что соплеменники выгнали ее мать из деревни, а муж жестоко избил. Почему-то именно ее обвинили во всех бедах.

Поправившись, Эбха осталась жить в моем доме. Ей некуда было идти, и я не хотел ее отпускать. Она не была единственной женщиной в гарнизоне, но, как ты верно заметил, всегда держала себя с достоинством. Я был влюблен в нее с тех самых пор, как впервые увидел на капище – беззащитную перед лицом грозящей ей гибели, но не склонившую головы. Она стала моей только тогда, когда сама этого захотела. С ней я узнал, что такое счастье. Когда-нибудь закончится война, мы вернемся в Рим, я познакомлю ее с родителями и назову при всех женой.

***

Казавшийся бесконечным день завершился. Утром Марк Флавий должен был отправиться в обратный путь, но долго не мог уснуть. «С ней я узнал, что такое счастье», – всплыли в голове слова Тита Юния. Марк завидовал ему: тому было, ради кого жить. Его простое лицо преображалось, когда он говорил об Эбхе или ее дочери.

Ради чего жил сам Марк? В Риме его ждал отец, который даже не удосужился объяснить, почему требовал его возвращения. Идеально воспитанная жена, которой не было до него никакого дела. Дочери, наверно, уже забыли, как он выглядит. Марсии Старшей уже исполнилось четырнадцать лет, Марсии Младшей двенадцать. В памяти всплыла ссора с отцом из-за имени первой дочери: в нарушении всех традиций он не стал ее называть Флавией[7].

Марк писал девочкам письма, посылал подарки, но это не могло им заменить отца.

Может быть, боги дают ему второй шанс и в его возвращении есть смысл? Он попытается наладить отношения с женой, будет больше времени уделять детям, может быть, даже помирится с отцом. Последнее было мало невероятно, но зачем-то вдруг после нескольких лет молчания родитель пожелал увидеть его вновь.

______

[1] Легат – посланник Рима к другим народам, назначаемый из числа сенаторов. Должность была почетной, отказаться от нее было нельзя.

[2] Гай Юлий Цезарь (100 – 44 гг. до н. э.) – римский государственный и политический деятель, полководец, писатель.

[3] Флавий (лат.) – золотисто-русый

[4] Север (лат.) – жестокий.

[5] Димахер (лат.) – редкий, один из самых опасных типов гладиаторов, владевший двумя кинжалами или саблями.

[6] Сцевола (лат.) – левша.

[7] По традиции девочка получала имя от имени рода, а не выбранное родителями, т.е. дочери Сцеволы должны были получить имя Флавия.

2. Глава 2

Обратный путь показался Марку короче. Он по обыкновению выглядел задумчивым, но на смену печальным воспоминаниям пришла надежда. Впервые за все время, проведенное здесь, Флавий позволил себе мечтать о будущем.

Равнина постепенно сменилась возвышенностью. Поднявшись на вершину холма, легат обернулся и заметил столб черного дыма, поднимающегося со стороны оставленного им несколько часов назад лагеря.

– Поворачиваем, – приказал он, пришпорив коня.

***

Отряд Сцеволы опоздал: к моменту его прибытия бой был окончен. Взору прибывших предстали сожженные укрепления. В нос ударил запах крови и паленой плоти. Вот она – обратная сторона римского могущества: бесконечные войны, смерти римлян и варваров[1], грабежи и насилие. За эти годы Марк видел многое и давно избавился от иллюзий.

Он отдал приказ отыскать живых, хотя сомневался, что сможет найти кого-то. Мертвых следовало сжечь – и солдат, и напавших галлов, – перед смертью все были равны.

Мужчина бродил меж павших, но везде видел одно и тоже – навеки застывшие тела, неестественно раскинутые руки и ноги, гримасы боли на неподвижных лицах. Слабый стон привлек его внимание. Покрытый запекшейся кровью, привалившись спиной к стене, сидел Тит Юний. Одной рукой он зажимал страшную рану на животе, один вид которой не оставлял надежды на исцеление, другой бережно придерживал голову мертвенно-бледной Эбхи.

– Она… – задавая вопрос, легат уже знал ответ.

– Мертва... – с трудом ответил Тит. Голос его то и дело прерывался. – Проклятые варвары... напали на рассвете, когда мы спали… Мы дрались до последнего, но их было больше... Они никого не пощадили, никого…