Через тернии куда-нибудь подальше - страница 9

А если при этом всем учесть факт, что я повисла мертвым грузом на родительских плечах и в таком состоянии даже не подумываю о создании собственной ячейки общества, то гордиться и вовсе нечем. Поэтому если вы о чем-то мечтаете, то лучшего времени, чем школьные годы, вам, увы, не найти. К сожалению, у выходцев из далеких деревень в самом продуктивном возрасте возможностей всегда меньше.

Также заметила, что русскую литературу, ту, что мы изучаем в школе, в основном, сотворили писатели-мужчины, да ещё и в большинстве своем из знатных дворянских родов. Есть, конечно, и исключения, но вот почему-то русские женщины хоть бы и из этих же именитых дворянских родов в написании многотомных изданий, повестей или рассказов и вовсе не были уличены. Полагаю, что все бытовые обязанности, в частности, воспитание немалого количества детей, ложились на их хрупкие плечи, поэтому думается, что женщинам и в нашем мире приходится не особо сладко.

К сожалению, в нынешнее время люди, у которых есть в распоряжении оплаченное время и объективная возможность творить, скорее, предпочтут отдых на горячих и лучших курортах мира. Да и какую литературу может создать человек, лишенный эмпатии? А те, что могут писать, прибиты грузом бытовых обязательств, работая на благо первых, даже не осознавая этого.

Вот почему мне, с одной стороны, жалко выступившего паренька, а с другой – досадно от того, что не могу ему помочь.

И, пока я погрязла с ног до головы в своих дорожных рассуждениях на тему горькой многострадальческой участи деревенских детишек, предательски не поддержанный мной (ибо нечем), но поддержанный некоторыми иными пассажирами паренек вышел из нашего вагона красиво и отправился за поддержкой «молодых начинающих талантов» далее… А в моей голове тут же возник вопрос о том, какой именно из талантов он развивает: взимания пошлины за проезд путем звуковой пытки или всё-таки пения?

На остановке «Профессионально деформированная» напротив меня уселась пока ещё молодая, но уже не такая свежелицая девушка. Она носила короткую стрижку, была серьёзна и ответственна. На ней красовались классический серый пиджак, чёрный свитер и пепельного цвета зауженные брюки длиной в три четверти, а на ногах у неё были кожаные черные на низком ходу мужские туфли. Девушка увлечённо читала какие-то записи в цветной записной книжке, и эта записная книжка была единственным жизнерадостным предметом в зоне нашего взаимного сидения.

Своим нынешним видом девушка напоминала мне героиню триллера «Молчание ягнят» Кларису Старлинг – целеустремлённая, амбициозная, правильная и отнюдь не женственная личность. Но беда в том, что такой же была сидящая напротив и долго анализирующая девушку я. На мне были короткие серые офисные шорты-юбка, белая кофта и белые кроссовки.

Нашим единым антагонистом с синечулочной соседкой была нелюбимая работа, которая подобно Ганнибалу Лектеру бессовестно пожирала нас день за днем.

Шесть лет я работала в сфере юридиспруденции и получила ожог четвертой степени – мощное выгорание, которое в конечном итоге вылилось у меня в депрессию. На последнем году работы офисная рутина разрушала меня не только психологически, но и физически. Так, за месяц до моего увольнения у меня появилась временная аллергия на апельсины, которой у меня отродясь не было. Проявилась она внезапно в мягком удушье и красных пятнышках, появлявшихся на моей шее после поедания цитрусовых. Каждое утро перед походом на работу мои ноги становились словно каменными, а из левого глаза текла слеза. Кроме того, по вечерам после работы меня активно атаковала тревожность. Я не могла расслабиться и поспать, по моему телу пробегала мелкая неприятная дрожь, которая не давала мне успокоиться. Причиной такого состояния явилось осознание того, что основную часть моего жизненного времени отнимает работа, после которой мне ничего не хочется, да и сил нет практически ни на что. Я нашла кратковременный, но действенный способ борьбы с тревогой и начала прогонять её бегом за счет стимулирования усиленной выработки эндорфинов. У меня получалось, но каждый день в одно и то же время тревога, подобно негативным мыслям, возвращалась вновь и требовала новой порции эндорфинов, получаемых от пробежки. Так я и пришла к каждодневному бегу, который доводил моё тело до полного физического истощения, а беговые кроссовки – до преждевременного износа. В результате я приобрела максимально худощавый и болезненный вид. Но хуже всего было то, что в один из дней у меня появилась колющая боль в области сердца, которая давала о себе знать при мельчайшем моём волнении: в моменты, когда ко мне приближалась начальница или когда мне несли какое-либо задание с пометкой «срочно». Это было всего лишь защемление мышцы, но всё в совокупности говорило мне о том, что, несмотря на полученное высшее образование и неплохие результаты в работе, мне придётся оставить такую «облагораживающую» трудовую деятельность.