Работа шла без лишних слов. Звук ударов кирок по камню заглушал всё вокруг. В таких условиях любые разговоры сбивали темп работы и расходовали драгоценную энергию. Рабочие двигались словно по заведённому механизму, каждый был занят своим делом. Лишь изредка кто-то мог бросить короткую реплику, чтобы скоординировать усилия, но в основном всё происходило в полном молчании, наполняя всё вокруг лишь шумом разрубаемого камня.
После третьей телеги работа начала замедляться. Первая усталость, которая до этого ощущалась лишь изредка, теперь стала заметной. Каждая последующая телега наполнялась всё медленнее, так как силы у рабочих постепенно истощались. Шин на четвёртой телеге уже почувствовал, что его тело не выдерживает. Дышать становилось всё труднее, руки дрожали от усталости, а раны ныли так, что он едва мог поднять инструмент. Его напарники замечали это, но не подавали вида. Они понимали, что работа должна быть завершена, и никто не хотел, чтобы их усилия были напрасными. Телегу нужно было заполнить до конца, иначе она не будет зачтена, а это означало, что всё проделанное до этого окажется бессмысленным. День был жарким, под палящими лучами солнца работать было тяжело. Хоть температура воздуха, была намного ниже, чем в красной пустыне, когда солнце поднималось максимально высоко над горизонтом, но всё равно для физической работы было достаточно жарко.
Каждый удар молотком по кайлу отдавал болью в мышцах и суставах. Он чувствовал, как тело подводит его, но понимал, что сдаваться нельзя. Его компаньоны, хоть и молча, но поощряли его своими действиями – они продолжали работать, стараясь не замедляться. Это подстёгивало Шина, заставляя его искать в себе последние силы. В какой-то момент он остановился, чтобы перевести дыхание, и встретился взглядом с одним из своих напарников. Тот лишь кивнул ему, давая понять, что нужно продолжать.
С большими усилиями телега была наконец заполнена. Шин с трудом выпрямился, облокотившись на инструмент. Весь его мир в этот момент сузился до ощущения боли, усталости и шума вокруг. Ему хотелось просто упасть на землю и лежать, не думая ни о чём.
–Извините, но у меня практически не осталось сил, наверное, зря вы меня с собой взяли, я для вас обуза, толку от меня совсем немного…
–Ничё, ничё, – улыбаясь сквозь бороду подбодрил Джанни, – сегодня мы тебе поможем, завтра – ты нам, мы тоже так начинали!
Шин уже не колол камень, а собирал куски и складывал в тележку. Везти он её тоже уже не мог, но наполнял по-прежнему ловко. Получалось, что пока он собирает одну телегу, Винни отвозит и возвращается за другой, уже наполненной. День близился к концу, пятая телега была заполнена. Посовещавшись, трудяги решили на сегодня закончить и отправиться на территорию профилактория.
Обратно ехали на телеге с камнем, она делала небольшой крюк, заезжала на производство, где добываемую породу обрабатывали для использования в строительстве или где-то ещё. Шину это было совсем неинтересно, и он не вникал в подробности. Он чудовищно устал и не понимал, что у него больше болит – мышцы или раны. Производство по обработке камня находилось немного поодаль от города, по пути до него были всё такие же участки с посадками, кустарники, плодовые деревья и одноэтажные лачуги и сараи.
Этот пейзаж угнетал и без того уставшего мужчину: первый день из двадцати трёх предстоящих месяцев не вселял никакого оптимизма, а тут ещё грустные лачуги и покосившиеся сараи, такие же, как и его мысли и мечты о скорой свободе. Настроение у его бригады напротив было приподнятым от того, что закончен трудовой день, что он был не так уж и плох и даже вполне успешен. Добравшись до производства, они пересели в пустую телегу, которая следовала до профилактория, а потом опять в карьер. Видимо, в карьере некоторые бригады трудились допоздна, а может быть, и ночью.
