Черные платья - страница 2

Мисс Джейкобс была немолода, смугла и коренаста, а жидкие волосы, темные с проседью, забирала в старомодный пучок на затылке. Она носила очки в стальной оправе, неизменно заткнутый куда-то на груди белоснежный носовой платок и черные зашнуровывающиеся ботинки на кубинском каблуке. При ходьбе она сильно топала и в целом выглядела довольно жалостно. Как-то вечером мистер Райдер поравнялся с ней на Питт-стрит и в припадке дружелюбия попытался было немного проводить, но она распростилась с ним на следующем же углу и в одиночестве устремилась прочь по Мартин-плейс, пробормотав что-то про Виньярд, но мистер Райдер решил, она это для отвода глаз, потому что он сам обычно ходил через Виньярд и ни разу нигде в том районе мисс Джейкобс не видел.

Мисс Джейкобс не только работала в «Гудсе» дольше миссис Уильямс (которая пришла туда сразу после школы и начинала в «Детском», а через четыре года перевелась в «Дамское»), но и играла в общем распорядке «Дамских коктейльных платьев» заметную роль, поскольку отвечала за подгонку купленных платьев по фигуре, о чем вы, вероятно, догадались бы по неизменно висящей у нее на шее портновской ленте, словно ожидающей покупательниц, которым требовалось укоротить подол или даже ушить по швам; продавщица, обслуживающая такую даму, выбегала из примерочной, восклицая: «Мисс Джейкобс? Мисс Джейкобс, прошу вас! Нужна ваша помошь!», а мисс Джейкобс поднимала взгляд от подола, который подкалывала в другой примерочной, и отвечала сквозь полный рот булавок: «Всему свое время, у меня только одна пара рук. Да, коли на то пошло, и ног тоже». И дама, которой она подбирала платье, улыбалась или понимающе хихикала в ответ. Подколотое платье отправлялось на седьмой этаж кому-нибудь из швей, а подшитое (иногда очереди приходилось ждать по нескольку дней), как и многие прочие товары «Гудса», доставлялось («Отошлите, пожалуйста») в одном из сине-желтых фургончиков, являвших собою привычное зрелище в зажиточных пригородах Сиднея и украшенных надписью: «Ф. Дж. Гуд. Служим народу Сиднея с 1895 года».

Мисс Джейкобс служила народу, во всяком случае, дамам Сиднея еще с довоенных времен – эпохи легендарной и даже почти мифической. Она начинала в «Чулках и перчатках», потом сделала пируэт в сторону «Дневных дамских платьев» (где и научилась подгонять их по фигуре), откуда спустилась в «Дамскую спортивную одежду», но атмосфера этого отдела пришлась ей не по вкусу, так что, когда в «Коктейльных платьях» открылась вакансия, мисс Джейкобс была рада возможности вернуться на второй этаж, где и пребывала со времен диоровского «нью-лука»[3] с портновской лентой на изготовку и коробком булавок под рукой.

Фэй Бейнс было никак не меньше двадцати девяти, и Патти Уильямс про себя тихо гадала, уж не все тридцать ли. Да и не только об этом она тихо гадала. Потому что если Патти всегда могла поговорить о Фрэнке, хотя про него сказать было решительно нечего («В воскресенье Фрэнк играл в гольф»), а помимо Фрэнка о доме («Пошью, пожалуй, чехлы на гарнитур. Надо бы купить новый пылесос»), не считая еще матушки («У мамы в пятницу день рождения, мы все приходим в субботу») и сестер («Дон… Джой…»), то у Фэй Бейнс все разговоры сводились к одному – к мужчинам.

Постоянно все та же песня: тот кавалер, этот кавалер, свидание там, свидание сям – по всему городу, с первым встречным и поперечным Томом, Диком и Гарри. А хоть какие-то признаки, что кто-нибудь из них подумывает на ней жениться? Да ни тени! Подчас Патти гадала, существуют ли на самом деле все эти Том, Дик и Гарри, не говоря уже о Билле, Брюсе и Бобе. В конце-то концов, Фэй было никак не меньше тридцати.