Черными нитями - страница 41

Он стоял на набережной Эсты и по праву считался самым большим зданием Лица. Камень со временем не потерял белизны, столь же яркой оставалась красная черепица. На центральном куполе реял флаг Кирии: белоснежная птица на темно-синем поле. По обе стороны от него тянулись бесконечные ряды арок, колонн, башен. Симметричный фасад украшали статуи королей государства: от Яра до Райса – всего двадцать две. На Лиц они взирали с гордостью и даже надменностью, которые никак не вязались с церковными заветами.

Площадь перед дворцом была выложена черно-белыми плитами, цвета переплетались в немыслимом узоре, который мог придумать только пьяница-мастер, разве что. Однако она считалась достопримечательностью города: как же, ведь даже площадь напоминала проклятую историю Яра и Аша.

По другую сторону полукругом, будто обнимая дворец, стоял строгий и величественный Дом Совета, где заседали первые лица государства. Размером он уступал, но золота в нем, поговаривали, больше, чем во всех королевских домах вместе взятых.

Люди указывали пальцем на балкон. Король Райс вышел: Рейн едва разглядел его черты, но длинные светлые волосы и борода были узнаваемы. Позади, сложив руки за спиной, встал мужчина в антрацитовой мантии – это был судейский цвет.

Увидев правителя, задние ряды подались вперед, со всех сторон толкались и тыкались локтями, нестерпимо воняло духами и потом. Эль и Рейн оказались до неприличия близко друг к другу, лицом к лицу, и она отвела взгляд, а он плечом подтолкнул стоящего рядом мужчину. Повернувшись с недовольным выражением, тот увидел метку ноториэса и подался в сторону, освобождая место.

– Жители Лица! – начал король, но сквозь гомон толпы его слова долетели слабым шепотом. – Жители Лица, – повторился Райс. Голос дрожал. Почему он нервничал? Рейн слышал выступления короля: они всегда были громкими, уверенными, а каждое слово звучало гладко.

– Совет издавна стоит на страже покоя Кирии, и сейчас на место одного из стражей пришел другой. Все мы были опечалены смертью Гикарта Ю-Дирта, который занимал должность великого судьи на протяжении четырнадцати лет и учил нас справедливости и честности. Верховные судьи выбрали самого достойного из них…

Рейн вдруг почувствовал, как в руку что-то вкладывают и инстинктивно сжал предмет.

– Привет, ноториэс, – послышался шепот. Он обернулся, но увидел только, как девушка в темном нырнула в толпу. Это была она, та девчонка из Детей Аша. В кулаке остался зажат клочок бумаги. Рейн сунул записку в карман, огляделся, но никто из толпы не привлек его внимания.

Король, сделав паузу, продолжил:

– Совет просил меня назвать имя нового великого судьи, – он заговорил быстро и нервно. – Вернее, велел. – По толпе пронесся ропот. – Больше я не стану. Во главе Кирии опять встал тот, кто не скажет вам ни слова правды!

Сначала верховный судья сделал осторожный шаг к Райсу, затем бросился в темноту зала. Король указал рукой в сторону Дома Совета:

– Они пытаются заставить вас молчать! Они хотят, чтобы вы перестали слушать свой голос и отвернулись от силы, которая есть рядом с каждым. – На балкон выбежала охрана. Райс закричал: – От своего демона!

– Во имя Яра… – шепнула Эль.

Охрана взяла Райса под руки. Он рвался и кричал:

– Яр не убивал Аша! Настоящая история братьев говорит…

И король исчез во тьме зала. Толпа взорвалась криками.

– Король болен, – пронеслось волной от первого ряда до последнего и назад. Лживость этих слов, пожалуй, ощущал каждый, веры им не было, и взбудораженные лицийцы кричали, обращаясь то к опустевшему балкону, то к Совету, требуя ответов. В робкое «Король на стороне Детей Аша» вплеталось решительное «Нас используют!», уставшие люди мигом вспомнили о налогах и гнете, о бесправии, о неравенстве. Каждый оказался пороховой бочкой, а король одним словом одарил всех спичками, люди вспыхнули, и до большого пожара, казалось, остались минуты.