Рейн крепко взял Эль за руку и стал пробиваться к выходу с площади, не отпустил девушку он и после и позволил себе остановиться, только когда вокруг никого не осталось. Инквизитор протянул, задумчиво потирая клеймо:
– Что это было?
Вопрос предназначался Асту и самому себе, но Эль все равно ответила:
– Я слышала, как отец обсуждал, что король Райс стал выступать против Совета, и что из-за его выходок всех слуг пришлось уволить.
Рейн снова потер клеймо. Правитель напрямую обвинял Совет и вторил словам Детей Аша. Мог ли он встать на их сторону? И ради чего отважился на открытый бунт?
– Король что-то говорил слугам? – Рейн вгляделся в лицо Эль. – Что он делал? Что ты знаешь? – Каждый вопрос звучал настойчивее предыдущего.
Девушка воскликнула с неожиданной злостью:
– Ничего я не знаю! Я кое-что слышала, но… Отец никогда не говорит со мной открыто!
Почувствовала давление? Рейн изобразил смущенную и растерянную улыбку, чтобы вернуть расположение Эль:
– Я и сам ничего не знаю. Со всех сторон только слышится: настоящая история братьев, демоны… Я уже запутался.
Эту правду можно было себе позволить. Рейн украдкой посмотрел на Аста, но тот оставался молчалив и холоден. Не одобрял.
– А я хочу знать! – с неожиданным напором воскликнула Эль, и Рейн удивился ее решительности, но понял, что злость предназначалась не ему. – Отец никогда не скажет правды, все, что он говорит мне – больше молиться и трудиться. Это ведь усмиряет демона, а женщины так легко поддаются ему! Я тогда сказала тебе, что слышала, как отец разговаривал с другими членами Совета, но он ничего не говорил при мне. Я знаю только то, что подслушала. А подслушивать я умею. – Эль коварно улыбнулась, снимая с себя образ милой скромницы. – Я знаю, что у отца и всего Совета много тайн. Он не обязан делиться со мной, да, но… У меня нет вообще ничего. Я хочу узнать своего отца. А ведь даже король против него! Поэтому я найду того, кто знает, – она упрямо вздернула подбородок вверх. – Даже если придется отыскать самих Детей Аша.
Рейну хотелось смеяться и кричать. Король Райс дал спичку и Эль, и как же ей хотелось обернуться огнем против собственного отца. Своим молчанием старик сам сделал ее такой.
– Будь осторожнее, – предупредил Аст. – Ты еще увидишь, она тоже умеет кусаться.
Рейн дернул плечом, отмахиваясь от демона.
– Я понимаю тебя. Я сам как пес, который живет чужими командами. Что-то замышляется в Инквизиции против Церкви и, возможно, всего Совета, но что? Мы узнаем правду. Даже если придется… – вместо продолжения он улыбнулся и, решив, что лучше замолчать, чтобы не выдать заинтересованность, сменил тему: – А сейчас, кира Эль, разреши продолжить нашу прогулку. Ты была когда-нибудь на рынке?
– На рынке? – на личике девушки мелькнуло отвращение. – Зачем мне туда? Ты сам ходишь на рынок?
Рейн попытался улыбнуться, но улыбка вышла натянутой:
– Да, я туда хожу. Покупаю продукты, а еще торгуюсь с продавцами. Обычно их пугает клеймо ноториэса, и они сбрасывают пару киринов.
– Я… – Эль замолчала. К ним подбежала грязная собака с порванным ухом и ткнулась в колено девушки. Та присела, погладила ее. Пес доверчиво лизнул ладонь.
– Не надо гладить бродячих псов, – заметил Рейн.
– Почему? Ты не любишь собак?
– Ты даешь ему надежду. Он так и будет плестись за тобой и заглядывать в глаза, а ты закроешь дверь перед его носом.
– Надежда лучше пустоты внутри. – Эль поднялась и мягко улыбнулась. – Пойдем. Что тебе нужно?.. – она сделала паузу. – На рынке? – девушка точно пробовала слово на вкус.
