На столь яркую перемену в её взгляде никто не обратил внимания, кроме князя Абуладзе. Он перехватил её взгляд, направленный на Свиридова.
– Ну, уж нет! Ты будешь моей! – мысленно проговорил он, уставившись на княгиню Пенегину хищным взглядом.
– Он здесь! Господи, спасибо! Сегодня я самая счастливая! – внутренне воскликнула Лариса, одаривая Свиридова лёгкой, почти неприметной улыбкой.
Первый танец – вальс был отдан Ларисой Олегу Николаевичу.
– Лариса Григорьевна, нам нужно непременно встретиться. Мне стыдно об этом говорить, но вы мне очень нравитесь. Подарите мне всего лишь одну прогулку с вами, всего лишь одну.
– Отчего одну? Вы говорите, что я вам нравлюсь, а просите всего об одной встрече. А потом я вам буду уже неприятна? – улыбнулась княгиня.
– Что вы, что вы… как можно! Вы всегда будете в моём сердце, уверяю вас.
– Ах, не надо так, у меня кружится голова! – очень тихо воскликнула Лариса Григорьевна.
– Это от вальса, княгиня.
– Нет! От ваших слов, Олег Николаевич. Вы мне тоже не безразличны!
– Я счастлив! Я безмерно счастлив, княгиня. Вы покорили моё сердце тотчас, как только увидел вас… – шептал Свиридов. – Я думаю только о вас, даже во сне вижу только вас!
– Ах, что вы, не говорите так! Мне так стыдно! – смущаясь, ответила Лариса, мысленно представляя себя наедине с Олегом, и вдруг поспешно, приподняв на него глаза, тихо проговорила. – Но когда и где? Ах, как мне стыдно! Так говорите же скорее, где? Танец скоро… Ну, что же вы молчите?
Свиридов мысленно бегал по улицам и переулкам города, выискивая место назначения свидания, где были бы только он и она. Вот взгляд его вспыхнул, и он поспешно проговорил:
– 30 мая будет удобно?
– 30 мая?!.. Но это целая неделя!.. – сникла Лариса. – Почему так долго? О! Простите! Я непомерно глупа! Конечно, конечно! – уже поспешно, боясь, что Свиридов передумает и отменит свидание.
– Я буду ждать вас в пятнадцать часов в галантерейном магазине, что на Любинском проспекте.
– Я не знаю, где такой проспект. Я ещё плохо знаю город, – ответила Лариса, кружась в вальсе.
– О, да! Простите! Так называется наш главный Чернавинский проспект. А Любинским он назван народом в честь рано умершей жены героя десятка войн Густава Гасфорда, руководившего отсюда освоением казахской степи и покорением Семиречья. Но вы, вероятно, даже и не знаете галантерейного магазина?
– Простите, не знаю.
– А синематограф «Гигант», что на Воскресенском сквере у Оми вам известен?
– Да, да, конечно! – ответила Лариса, мысленно облегчённо вздохнув и подумав: «О, Боже, как он мил!».
– Значит у синематографа в пятнадцать часов 30 мая, – под закончившиеся звуки вальса проговорил Свиридов.
– Я приду! Я обязательно приду! – с часто бьющимся сердцем ответила Лариса и внутренне засияла от охватившего её счастья.
Вдовушки и одинокие дамы, кто с усмешкой, а кто с явной горечью, смотрели на Абуладзе.
– Наш ухажёр на задворках? – говорили одни с явной иронией.
– Олег Николаевич опередил его. Так ему и надо, этому гордому грузину, – со злобой говорили другие.
Общество, – светское общество с его склоками, подвохами, злобой и натянутыми улыбками, скрывающими зависть, а порой и ненависть, со смаком пережёвывало каждую новость, а если новость касалась кого-то из его круга, то с наслаждением.
Тяга молодых людей – Ларисы Пенегиной и Олега Свиридова друг к другу стала важной составляющей пересудов в среде светских дам. Строились всевозможные прогнозы и догадки относительно их отношений, – от игры офицера с юной доверчивой девушкой, в результате которой обязательно рождался ребёнок, до скорой пышной свадьбы и даже дуэли, но с кем, это не выносилось в разговоре, говорилось в общем, – с одним из офицеров полка. И хотя обсуждалось, говорилось и обсасывалось это со смаком, но всё же без язвительности, – Лариса Пенегина и Олег Свиридов были симпатичны светскому обществу.
