С рассветом спешат к своим рабочим местам рабочие, лавочники, ремесленники и уличные торговцы. На них темно-синие и черные картузы, редко с лакированным козырьком, суконные черные и темно-синие поддевки, сапоги гармошкой, сатиновые и ситцевые рубахи навыпуск – косоворотки белые, голубые, малиновые и других цветов, иногда в мелкий рисунок. Они все подпоясаны широким кожаным ремнем или шнурками, с кисточками или шариками на концах. На лавочниках поверх рубахи одета суконная жилетка, из-под которой свободно свешиваются полы рубахи. А дворники уже заканчивают свою утреннюю работу.
Вся разношерстная толпа прохожих в будничные дни одета не ярко, скромно. Общий тон одежды тёмный, хотя изредка мелькали белые гимнастерки и кители учащихся, военных и чиновников, да белые блузки женщин.
Ярким пятном на центральных улицах Омска выделяется одежда кормилиц. Их наняли богатые семьи для грудных малышей. В большинстве случаев это дородные молодые женщины, часто красивые, отдавшие своих младенцев в деревне в чужие семьи и поступившие на службу в городе за «неплохие харчи» и заработок, превышавший заработок хорошей прислуги. В богатых семьях было принято одевать кормилиц в русскую национальную одежду – нарядный сарафан, расшитый кокошник с разноцветными сатиновыми лентами сзади, с пышными расшитыми рукавами. Прогуливаясь по улицам и толкая впереди себя коляски с плетеными корзинами, с младенцами внутри, эти женщины украшали окружающую обстановку, вызывая умильные взоры горожан, встречающихся на их пути. Но сегодня праздник – Светлое Христово Воскресение. Сегодня все одеты празднично.
Мужчины – возрастом за тридцать лет и из цивильного сословия облачились в укороченные пиджаки без подкладных плеч с завышенной талией и удлиненными лацканами. Голова каждого из них покрыта мягкой фетровой шляпой, у некоторых без полей, вывернутых из длинного фетрового колпака. Чуток поодаль от них, – на территории, прилегающей к зданию Драматического театра, у здания женской гимназии стоят группы молодых щёголей по пять – шесть человек. Они вьются возле весёлых молоденьких хохотушек, блистают остроумием и джазовыми костюмами – туго застегнутыми пиджаками и брюками-дудочками. В этой молодёжной среде царит лёгкость и свобода мышления. Как часто любят выражаться они: «Свобода от старых предрассудков».
– Гляньте, как старые петухи распушили свои перья, – смеясь, проговорил высокий худощавый студент, показывая пальцем на группу мужчин средних и вышесредних лет, о чём-то тихо беседующих друг с другом и как бы мельком бросающих взгляд на дам, проходящих мимо важной, медленной походкой. – И ведь думают, что никто ничего не замечает. Так и несёт от них животной вонью, вот ведь козлы вонючие!
И действительно, их взгляды сквозили похотью, которую, как это они ни скрывали, невозможно было утаить как от шумной весёлой молодёжной компании, так и от самих дам, умышленно бросающих кокетливый взгляд на мужчин, как, впрочем, и от каждого из них.
Отдельно от группы старших ребят стоят в тени берёзы три юные молодицы и тихо беседуют, изредка бросая завистливый взгляд сияющих глаз на весёлых хохотушек, стоящих в группе студентов.
– Интересно, о чём это они там шумно говорят? – проговорила стройная девушка лет пятнадцати.
– Ясно о чём. Балагурят и обсуждают каждого встречного поперечного. Что им ещё делать-то? Павлинами, распушив хвосты, красуются перед своими подружками, – ответила слегка полноватая девушка, гордо вскинув голову с тугой русой косой.
