Честь за честь. Сага последнего тлухеди - страница 2

И по мере работы над подготовкой рукописи к предполагаемому изданию эти образы, порождённые во мне множеством фотографий и предметов искусства, стали проситься из головы наружу. Не будучи художником, я выбрал для этого стиль максимально обобщённых контурных линий, который прекрасно отвечал задаче запечатления моего внутреннего видения. Это был долгий и трудный, но чрезвычайно увлекательный творческий процесс, в котором и были созданы те рисунки, которые позволили художественно оформить эту книгу.

Это вовсе не иллюстрации к её тексту. Они играют совершенно самостоятельную роль, создавая тот визуальный ряд, который открывает читателю сам мир этих людей параллельно описываемой здесь истории.

Всё, что я хочу теперь, – сделать эту сагу доступной людям в надежде на то, что она найдёт своего заинтересованного читателя, возможно, первым из которых оказался я сам.

*****************************************************

Чувствую, годы мои идут к концу, а память, напротив, так и бурлит во мне. Как вода на огне. Будто всю свою жизнь я только и бросал дрова в очаг, смотрел, слушал, запоминал, и вот теперь огромный котёл над ним закипел.

Вспоминается всё: и что видел и пережил сам, и что услышал… Слова складываются словно сами собой. Будто рассказываю всё кому-то.

Возможно, так и складываются сказания. Повторил я всё это не раз, да вижу, что передавать некому. Даже сам я не дерзну сказывать это никому, кроме сыновей, и уж точно никто учить не станет.

Потому и решил я записать это на бумагу. Писать по-тлинкитски русской грамотой совсем резону нет. Посему по-русски писать надо, за что теперь и примусь.

Я уже старик. Жизнь осталась позади. И чего в ней только не было.

Целая эпоха прошла, а то и две. Мир изменился и уж не вернётся вспять.

Вот и земля эта уж отошла от России к Америке, а тлинкиты^>1 толком и не знали, что она уж давно не их и её можно продать, у них не спросивши. Когда смотрел, как отплывал последний корабль с теми русскими, кто не пожелал остаться, и теми из тлинкитов, кто решил уйти с ними, то думал, что и сам бы взглянул, что делается там, за Великой Водой, да не те мои годы. А когда буду уходить в мир иной, то хочу видеть лица детей и внуков, кого оставлю после себя здесь.

Я рождён в старом мире: мире воинов, которые жестоко бились за свой род, впадая в священное безумие, без раздумий расставаясь с жизнью ради чести, не оставляя неотмщённой кровь родичей, и плавали на своих яку^>2 в дальние походы за добычей и рабами; в мире героев, могучих шаманов, великих мастеров и сказителей, которые хранили память, передавая её из поколения в поколение.

Мастера те на славу искусством своим богаты были, столбы ставя родовые резные высокие и дома дощатые с украшением резным и краской прорисованным с лицами и фигурами Ворона, Волка, Медведя, Орла, Лосося, Косатки, глазами, когтями и перьями украшенными во множестве; строя огромные яку морские; оружие, сундуки, одеяла тканые, утварь домашнюю изготовляя самые прекрасные.

Все боялись наших воинов, облачённых в могучие дощато-кожаные доспехи и толстые расписные лосиные плащи, в огромных резных шлемах, с большими щитами, вооружённых копьями и длинными кинжалами, а главное – сильных и сноровистых, умеющих биться. И безжалостных… Недаром русские как только не говорили о тлинкитах. Я слышал всякое: кровожаждущие варвары, злее самых хищных зверей, народ убийственный и злой…