Я это не к тому, чтобы кого-то судить, – Боже меня упаси. Я и стремление к богатству и славе как таковое не осуждаю, считаю естественным.
Помню, в свое время мне порекомендовали прочесть статью известного московского публициста, пояснив, что так думают многие. Автор ругал «новых русских» – политиков и бизнесменов – за то, что те кичатся невесть откуда взявшимися богатствами, и советовал им хотя бы для собственного блага прятать нажитое подальше от людских глаз.
Самому мне прятать особо нечего, но я тогда с грустью подумал, что нас опять призывают врать и вновь из якобы благих побуждений. Но если заставлять стыдиться богатства, то его никогда ни у кого и не будет.
К тому же состоятельные люди всюду, в том числе и в России, обладают большей, чем у остальных, личной свободой и большими возможностями ее защищать. У нас эти возможности еще могут пригодиться, причем не только самим толстосумам, но и нарождающемуся гражданскому обществу.
«Деньги – это чеканная свобода», – отчеканил в свое время тот же Столыпин. В Америке к ним примерно так и относятся.
В общем, все мы – и русские, и американцы – обычные люди, и ничто человеческое нам не чуждо. Но при этом мы все же разные. И с американцами у нас, на мой взгляд, гораздо меньше общего, чем нам часто хочется думать.
Это касается и имиджа, проецируемого нами вовне. Вспомните наши собственные стереотипы – о себе любимых, но хмурых и неприветливых, и о «лицемерных» янки, сияющих белозубыми улыбками. У нас про это еще говорят, что неискренняя вежливость лучше искреннего хамства.
Я не берусь огульно судить о том, «что внутри» у американцев, и уж тем более не сравниваю их с коробками в торговых рядах. Вообще не люблю потребительского отношения к людям. Но про себя давно и привычно называю Америку «страной красивых упаковок».
В принципе задача иностранного корреспондента – изучать и описывать жизнь и нравы чужой страны и народа. Но и наблюдать с дальнего берега за собственным отечеством тоже удобно. Во-первых, большое видится на расстоянии. Во-вторых, есть возможность сравнивать свое и чужое, чтобы лучше понять не только других, но и себя.
Для меня это вообще давно стало любимым занятием. Ради этого, собственно, я все это сейчас и вспоминаю. Хочу ощутить движение времени и с его помощью еще в чем-то разобраться.
Расхожее мнение о том, будто русские и американцы очень похожи, родилось, скорее всего, еще в досоветский период – как проявление симпатии к первопроходцам, осваивавшим огромные пространства Нового Света. Многие исследователи усматривают духовное родство двух наций и в присущем им мессианстве, которое лишь усилилось в годы противостояния СССР и США.
Между прочим, еще Алексис де Токвиль, проницательный француз, живший в первой половине XIX века и составивший первое подробное описание американской демократии, предсказывал Америке и России положение сверхдержав. При этом, однако, он противопоставлял их, как воплощение свободы и рабства. При всей нелестности для нас этого сравнения оно не раз помогало мне в размышлениях о том, почему мы с американцами так непохожи.
Токвиль путешествовал по Америке в 1831 году. В 1825 году в России произошло восстание декабристов. Я не раз бывал в поместьях «отцов-основателей» американского государства, превращенных благодарными потомками в музеи. И почти всякий раз меня посещала мысль о том, что эти люди – Джордж Вашингтон, Томас Джефферсон, Бенджамин Франклин и их сподвижники, провозгласившие 4 июля 1776 года Декларацию независимости США от британской короны, – были своего рода «декабристами». Только американскими – и победившими.
