Не дожидаясь ответа, Маран направился в ту сторону, откуда появился Дор. Тот неохотно последовал за ним. Подойдя, Дан понял причину его замешательства. За столиком, нервно крутя в пальцах маленькую удлиненную ложечку для крема – обычного бакнианского десерта, сидел Поэт. Он был не менее трезв, чем Дор.
– Присаживайтесь, – сказал он вместо приветствия. – Дор, организуй еще пару чашек.
Дан молча сел на стул, пододвинутый Поэтом, отхлебнул из чашки, поставленной перед ним барменом. В чашке оказался сок карны. Вот как? Та же мысль возникла, видимо, у Марана, пригубив напиток, он заметил:
– Ты перешел на карну, Поэт? Что это с тобой? – в его внешне спокойном голосе Дан уловил скрытое напряжение.
– Не все же пьяным ходить, когда-то надо и протрезветь, – неохотно ответил Поэт. Против обыкновения, он был явно нерасположен к разговорам.
Наступила долгая пауза. Дан ревниво рассматривал неправильное лицо Поэта, коротко подстриженные светлые волосы, почти не прикрывавшие непомерно высокий лоб, худые руки с вздувшимися венами на кистях… Он был таким обыкновенным, что в нем могла найти Ника? Дан мысленно представил себя – несомненно привлекательного, под два метра ростом, длинноногого, с идеально развитой мускулатурой…
– И зачем я тебе понадобился, Маран? – нарушил молчание Дор.
– Не мне, – коротко сказал Маран. – Изию.
– Что этому подонку надо?
– Ты слышал о строительстве Дворца Лиги?
– Слышал.
– Строительству нужны кузнецы-стекольщики.
– Вот как? А почему бы ему не приспособить под это дело один из еще сохранившихся императорских дворцов? К чему строить заново?
– Не будь ребенком, Дор, – усмехнулся Поэт. – Изию не нужны дворцы Расти, ему нужна стройка Изия. Не так ли?
Маран улыбнулся.
– Нет, – решительно заявил Дор. – Я не пойду работать на Изия.
– Во-первых, не на Изия, а на Лигу…
– Лига это сборище изиевых холуев, – непримиримо прервал его Дор. – А что во-вторых?
– Уже ничего. А другие?
– Что другие?
– Другие кузнецы пойдут работать на Изия?
– Не знаю. Может, и пойдут. Если они еще остались. Искусство кузнеца требует постоянного упражнения, а мы не работаем уже лет семь. Кто пошел в фабричные рабочие, кто в депо, кто в ночные сторожа, а некоторые просто разгружают вагоны. Как я.
– Но ты можешь дать мне адреса?
– В этом деле я тебе не помощник, – отрезал Дор.
Тупик. Дан ждал, какой выход из него найдет Маран. Не арестует же он Дора?
– Дор, – сказал вдруг Поэт. – Ты должен пойти.
– Куда?! – возмутился тот. – Строить этот дурацкий дворец во славу Изия, чтоб его!..
– Дор! – окрикнул его Поэт и тихо добавил: – Не время.
Казалось, они каким-то образом поменялись характерами – вспыльчивый, раскованный до легкомыслия Поэт и сдержанный, молчаливый Дор.
– Ладно, – после паузы с усилием сказал Дор. – Ладно. Но зная то, что знаем мы…
– Хватит!
– А что вы знаете? – поинтересовался Маран, любуясь отсвечивающей в темноте карной.
– Да так, кое-какие детали, – неопределенно ответил Поэт.
– Детали чего?
– Если ты собираешься устроить мне допрос, Маран, сначала арестуй меня.
– Я тебя не допрашиваю, – сказал тот спокойно, – я просто подумал, что у вас случилась какая-то…
– Ничего у нас не случилось, – перебил его Дор. – Когда и куда мне прийти?
Маран не ответил, он прислушивался к неясному бормотанию Поэта.
– Не сражайтесь за веру, – уловил Дан. – Не сражайтесь за веру… не умирайте… вера суть несвобода, не плодите тиранов…
