В небе чистом и голубом
Увидав журавлиный клин,
В благодатный отцовский дом
Возвращается блудный сын.
От кремнистых дальних дорог,
От холодной ночной росы
Онемели подошвы ног.
Вот в селе залаяли псы;
Вот и луг, где в детстве играл,
И поставленный дедом тын…
Перед ним на колени встал
Возвратившийся блудный сын.
И тяжёлый навозный смрад,
Что свиной источает хлев,
Слаще сыну, чем аромат
Всех сидонских и тирских дев.
А в дому, хоть и ночь – не спят:
Слышно ругань, песни и смех…
Это, видимо, старший брат
Возжелал застольных утех.
Там, входя постепенно в раж,
Расточает богатства он:
Слышен дребезг бьющихся чаш,
И козлёнка предсмертный стон…
Да, у брата жизнь удалась!..
Вдруг – отвисший влача живот
И едва на ногах держась —
Из раскрытых настежь ворот
По нужде выходит отец
(С бороды капелью – вино):
– А!.. Вернулся-таки, стервец!..
Я-то думал – подох давно…
Ну, какого тебе?.. Пшёл прочь!
Аль оглох? Или пьян, дурак?..
Видно, нужно тебе помочь…
Эй, работник! Спускай собак!..
…И бедняк, не жалея ног
(Благо, в сон не клонил обед)
Припустил по камням дорог,
Оставляя кровавый след —
От нежданных семейных ласк,
Не желая их и врагам!
Пробежал Назарет, Дамаск,
Тарс, Милет, Эфес и Пергам;
До сих пор, наверно, бежит
По Леванту – за кругом круг.
…Ходят слухи, что Вечный Жид
Беглецу – закадычный друг.
