Четвертое отречение. Апостолы - страница 6



В этот момент с Лубянской площади грохнул громкоговоритель. В нем что-то заворочалось, заскрежетало и наконец мужской голос взволнованно произнес:

- Граждане, просьба всем покинуть здание Лубянки и прилегающий участок площади! Просьба не приближаться к зданию ближе, чем на двадцать метров! Здание Лубянки представляет опасность!

Я обернулся. Люди с крыши исчезли, не особенно повредив этот оплот клерикализма, а внизу какие-то решительно настроенные ребята ставили вокруг здания временное ограждение и выгоняли зевак.

- Они что, взрывать собираются? - испугался я. - С ума что ли посходили! В центре Москвы!

- Не думаю, - спокойно ответил Марк. - Хотя, если Учитель считает, что здание обрушится - значит обрушится. Кстати, вон он. Высокий, с хвостом, в джинсах.

Я посмотрел, куда указывал мой новый знакомый. Высокий человек с прической «хвост» отделился от прочих и отправился к центру площади, к памятнику Иосифу Волоцкому, первому московскому инквизитору, убитому еретиками за три дня до канонизации. У памятника он повернулся лицом к бывшей инквизиционной тюрьме и воздел руки к небу. Я собрался было уже презрительно усмехнуться, но услышал приглушенный гул. Лубянка таяла, лениво, как при замедленной съемке, опускаясь в прах. Не было слышно ни взрывов, ни грохота падающих камней. Только мерный гул, как от далекого поезда.

- Такого он еще не делал, - одними губами прошептал Иван и вытер пот со лба тыльной стороной кисти.

Когда все кончилось, к нам подошел Филипп. Он сразу узнал меня и улыбнулся.

- Учитель хотел тебя видеть.

Я удивленно посмотрел на него.

- Зачем?

Филипп в свою очередь удивленно поднял брови.

- Значит надо.

Я не стал больше расспрашивать и проникся величием момента. В конце концов кто же бегает от приключения, когда оно само плывет в руки!

- Вон он твой спаситель! - я посмотрел туда, где еще полчаса назад была Лубянка. Высокий человек в простой белой рубашке и джинсах что-то прибивал к небольшому деревянному столбику. Я направился к нему. В воздухе еще стояла пыль от обрушенной Лубянки, а слева от нас строительным краном снимали с постамента памятник Иосифу Волоцкому. Солнце уже склонялось к закату, а с востока медленно наплывала лиловая грозовая туча, предостерегающе посверкивая еще беззвучными молниями. На табличке красовалась надпись: «Здесь танцуют!» Я улыбнулся.

- Извините!

Он выпрямился и оглянулся. На вид ему можно было дать лет тридцать, может быть, чуть меньше. Строен, широкоплеч и дико обаятелен. Иконописное тонкое лицо. Лик, черт побери! Пышные каштановые волосы, собранные в хвост. И большие серые глаза. Их взгляд сначала показался мне несколько холодноватым, но он улыбнулся, и это ощущение сразу пропало. Джинсы его при ближайшем рассмотрении оказались изрядно потертыми, зато рубашка щегольски расстегнута на груди.

- Я пришел поблагодарить вас. Вы и меня освободили в числе прочих. Я...

- Петр Болотов, - прервал он. - Я помню, - и мне почему-то стало ужасно приятно от того, что он помнит. - Вы, кажется, программист?

- Да, скорее наладчик. Глюки ловлю в программах, если вы понимаете, что это такое, - я почему-то был неуклюж и косноязычен.

- Понимаю, - сказал он, отложил молоток и гвозди и взял меня за руку. - Мы с вами займемся иного рода ловлей. Я благословляю вас, - и он коснулся кончиками пальцев моего лба. Почему-то меня это даже не удивило. Просто мне было хорошо. Очень.