- Какие ужасы вы говорите! – зажужжала с новой силой донна Инес. – Все в нашем городе любят донну Катарину и сочувствуют ее горю всем сердцем! Жить проклятой – это ужасно тяжело!
- Проклятой? Да вы бредите, донна, - ответил дон Хименес. – Что за глупость – верить в проклятья?
- Дон Анджело тоже в них не верил, - ядовито сказала донна Инес. – И где он сейчас?
- Анджело был глуп, хотя и кичился образованностью, - не сдавался дон Хименес. – Купился на деньги, красоту и титул, не разглядев под розой змею.
- Это вы про что? – мрачно спросил Хоэль.
- Да, объяснитесь-ка! – потребовала донна Инес, упирая руки в бока.
- Я не стану сплетничать, как женщина, - высокомерно провозгласил дон Хименес. – Но каждому понятно, кому выгодны эти смерти. Только тому, кто прибирает к рукам состояния покойных мужей.
- Это… это возмутительно! – вскинулась донна Инес. – Я просто не в силах этого слушать! – но мужскую компанию не покинула и, судя по жадному взгляду, жаждала подробностей.
- Мой вам совет, генерал Доминго, - сказал дон Хименес, чуть наклоняясь к Хоэлю, словно чтобы посекретничать, но даже не потрудился понизить голос: - бегите-ка вы от прекрасной донны дель Астра со всех ног. Вся ваша везучесть может закончиться здесь, - он указал пальцем на дом Катарины, - все знают, что с этой вдовушкой нечисто. И то, что некоторые называют нелепыми случайностями – на самом деле вовсе не случайности…
- А что же? – спросил Хоэль сдержанно, постепенно наливаясь злобой. Намеки бесили сильнее, чем нравоучения и сплетни. Будь Хименес понаблюдательнее, он замолчал бы, но ему не терпелось рассказать о своих догадках очередной жертве чёрной вдовы.
- Не случайности, а самые настоящие убийства, - с удовольствием закончил дон Хименес. – Уже полгорода говорит об этом, только шепотом, потому что дель Астра всем готовы заткнуть рты. Кому деньгами, а кому и кинжалами. Между нами говоря, вы попали в разбойничье логово, - он многозначительно прищелкнул языком. – И главарь там – весьма привлекателен, и с виду так невинен. Донна Катарина умеет притвориться благонравной, но я-то знаю…
Что знал дон Хименес, так и осталось тайной, потому что в следующее мгновение Хоэль ударил его лбом в лоб.
Раздался глухой стук, дон Хименес всхлипнул и рухнул на цветочную клумбу, как подкошенный.
Донна Инес пронзительно завизжала, а с той стороны улицы уже бежали на помощь горожане, наблюдавшие за разговором издали. Хоэль еле сдержался, чтобы не плюнуть на сплетника, который слабо застонал, приходя в себя, и начиная ворочаться среди роз.
- Боже! Вы… вы ударили его!.. – донна Инес схватилась ладонями за свои пухлые щеки, отчего ее пунцовый рот превратился в некое подобие цифры «восемь».
- Просто неловко дернулся, - проворчал Хоэль. – Беседа была долгой и утомительной, а я еще не совсем окреп, - он повернулся, чтобы уйти, и столкнулся лицом к лицу с женой.
Катарина стояла шагах в пяти от него, уже не в синем утреннем халате, а в глухом черном вдовьем платье. Черная кружевная наколка крепилась черным же гребнем к рыжим волосам, теперь уложенным в гладкую прическу – прядочка к прядочке, и вся донна была – благопристойность, чопорность и… благородное негодование. Хоэль сразу прикинул – слышала ли жена что-нибудь из сказанного врунишкой и сплетником. Но первые же ее слова уверили, что Катарине не было известно, из-за чего все произошло.
