И следующие полчаса я с интересом слушал, как Лили восторженно рассказывала о Михаиле. Мне было очень приятно слышать от неё такие тёплые слова о нём. Одновременно с этим, мне было очень жаль того, что я не знал Михаила, о котором рассказывала мне Лили. Словно это был другой человек. О чём, собственно, я и сказал ей, как только она закончила.
– Я понимаю вас, Иван. Два наших Михаила довольно сильно контрастируют друг с другом. Но, уверяю вас, мы с вами говорим об одном и том же человеке. Вы можете мне верить – я знала их обоих.
– Обоих? – спросил я удивлённо. – А как давно вы с ним знакомы?
– Хороший вопрос, – сказала Лили и тут же задумалась.
Легко и нежно, словно шёпот ветра, её взгляд опустился на стол, скользя по его поверхности, как одинокий лист на воде. Её брови – два изящных крыла чайки, мягко истончающиеся к вискам, то поднимались – морщиня лоб, то опускались – разглаживая его, подобно приливным волнам: нагоняющим пену на песчаный берег и уносящим её обратно в море.
Мне было неловко, но я не мог оторвать от неё взгляд. В ней всё было прекрасно, но больше всего меня поражали невероятной красоты изумрудные глаза, которые словно вспыхивали, как только свет падал на них.
В какой-то момент её взгляд, словно змея, пополз к моему бокалу и замер. Она прищурила глаза, улыбнулась так, будто что-то вспомнила, и подняла взгляд на меня.
– Вы знаете, так много лет прошло, что у меня никак не получается их сосчитать. Но вот сам день моего знакомства с Михаилом я помню хорошо. Это было накануне того дня, с которого начались те события, что навсегда изменили его жизнь.
– И что же это были за события? – спросил я, облокотившись на стол.
Лицо Лили засияло от моего вопроса.
– Ох, как бы мне хотелось вам рассказать об этом. Но это слишком длинная история, чтобы начинать её сейчас. Вы только не торопитесь расстраиваться, ведь у меня для вас есть и хорошая новость.
– Какая же? – спросил я с любопытством.
– У Михаила был дневник.
– Какой дневник?
– В котором он подробно описал те самые события.
Такого поворота, признаюсь, я не ожидал. Тот Михаил, которого я знал, уж точно не стал бы вести дневника. А если этот Михаил, который был мне незнаком, и правда, вел дневник, то почему он у Лили? Насколько же они были близки? Пока все эти вопросы крутились в моей голове, Лили ещё наклонилась в мою сторону и спросила:
– Хотите его увидеть?
– Да! Да! Конечно, хочу! – громко и, пожалуй, слишком эмоционально произнёс я в ту же секунду, забыв про все вопросы, что были до этого в моей голове.
– Что ж, – сказала она, – тогда вам придётся меня проводить до гостиницы, в которой я остановилась. Дневник у меня в номере. И если хотите, мы можем прямо сейчас пойти за ним?
Несмотря на то, что я почти сразу же дал ей положительный ответ, всё же мысль о том, что мы можем оказаться с ней наедине в её гостиничном номере, тревожила меня. Я прекрасно понимал, как непросто устоять перед такими девушками, как Лили, даже если ты уже решил, что между вами ничего не будет. Это и вызывало тревогу: я очень не хотел оказаться в ситуации, которая могла бы разрушить мою семью и привычный образ жизни. К счастью, все эти опасения были лишь плодом моего воображения, так как со стороны Лили никаких, по крайней мере, очевидных, намёков не было.
Расплатившись и покинув кафе, которое уже не казалось мне обычным и непримечательным, мы отправились за дневником. По просьбе Лили я согласился добираться до гостиницы пешком, хоть она и предупредила меня, что путь до неё неблизкий. Всё же я счёл, что этот вариант для меня предпочтительнее, чем тот, в котором мне вновь пришлось бы оказаться на заднем сиденье такси.
