Мама храпит в своем кресле, Эми убирает со стола после завтрака. Я щедро поливаю хлопья молоком и размешиваю наименее грязной ложкой из тех, что удалось откопать. Подношу эту ложку ко рту – и вижу, что к нам сворачивает грузовик Такера. Эми с облегчением поднимает глаза.
– Это пока только стройматериалы, – говорю я. – Еще не один день уйдет на сборку всей конструкции.
– Я понимаю.
– Вряд ли ты понимаешь. – Встаю из-за стола и шагаю по коридору.
Эми бежит за мной:
– Я понимаю, на это требуется время. Но дело хотя бы сдвинулось с мертвой точки. Мы хотя бы пытаемся скрасить маме жизнь.
Способны ли опорные балки и доски скрасить маме жизнь – это спорный вопрос. Возможно, установка этой конструкции продлит мамино существование. Но с каких пор «продлить» означает «скрасить»?
Со своим красным ящиком для инструментов Такер буквально на цыпочках крадется к дому. Я кричу через затянутую противомоскитной сеткой дверь:
– Такер, ты по-любому ее не потревожишь!
– Как знать, – шепчет он в ответ.
– Она не проснется! После завтрака ее не добудишься!
Проход через наш участок растягивается на целую вечность. Наконец и Такер, и его инструменты благополучно оказываются в доме.
Оценку состояния пола Такер произвел в минувшую среду. В четверг заказал необходимые материалы, которые мы выкупили в пятницу. В субботу были произведены тщательные замеры и – в мастерской Такерова отца – распиловка. Вчера Такер просверлил в досках отверстия, так что сегодня остается только стянуть всю конструкцию шурупами и болтами. Следовательно, в подвале не придется стучать молотком и вообще шуметь. А мама, следовательно, ни о чем не догадается.
Без промедления взявшись за работу, мы сделали три ходки в подвал; половина материалов уже сложена штабелями на полу. Мы стоим рядом, едва переводя дух и утирая пот. Такер окликает:
– Гилберт?
– Я тут.
Впервые за четыре дня он улыбается:
– Все будет в лучшем виде.
Сдается мне, он никогда еще не был настолько горд. У него даже вырабатывается новый имидж: имидж компетентного специалиста.
– Супер, – отвечаю.
В благословенном молчании он напряженно придумывает очередную тему для разговора. Проверяет одну из досок:
– Деформированная.
– Без разницы.
– Для меня разница есть.
– Сюда никто не будет спускаться. Мы же не показухой занимаемся. Это сугубо функциональный проект.
– Я догадываюсь. Тебе не кажется, что я догадываюсь?
Тыльной стороной ладони чешу нос: от разговоров этого парня невыносимо свербит в ноздрях.
– У меня девиз: лучшим людям – все лучшее. Твоя мать – из числа лучших.
На языке вертится, что моя мать – моржиха. Но вместе этого говорю:
– Давай закругляться: мне к двенадцати на работу.
– Так-так. По больному бьешь?
– В каком смысле?
– Ну как же: у тебя есть работа – у меня нет.
– Еще не хватало. Не имею такой привычки. Просто говорю, что мне сегодня на работу. Поэтому давай поторапливаться.
– У меня в планах – получить нормальную работу.
– Я в курсе.
– Для «Бургер-барна» такой человек, как я, был бы находкой. Хорошо бы туда устроиться помощником управляющего. Должность, авторитет.
