Правильно ли он сделал выбор, ему еще предстояло подумать об этом. Но это потом, потом он подумает, о своем выборе, а пока он ехал к ней. Всего ему надо отсюда, четыре остановки проехать, а там он сойдет, и поднимется к ней, жаждущей его, в этот поздний час. А что будет там, с ним у нее, об этом сейчас, не хочется думать ему. Одно он знает, терять связи, пусть даже такой, ему, конечно, не хочется. С кем – то ему, в жизни, все равно надо общаться, заводить связи, пусть даже такие, как у него с Моно Лизой.
Да если все же всерьез, так ведь он её не искал. Так, обстоятельства сложились. В нужном месте, с ним стало плохо, и она, в это время оказалась там, первой, кто его помог, не прошла мимо, как другие, бросилась помогать его. Не испугалась. Как это, ему не понять. В наше, такое неспокойное время, человек не бросила в беде, кинулась помогать. Такое, просто, не забывается. Или, все же, Моно Лиза, его заворожила тогда? Такая у нее была, загадочная улыбка, тогда. Да еще. Эта не забываемая сцена. Как она хлестала по лицу ему, чтобы он пришел только себя. Теперь это уже история, а тогда, не было бы ее, что делал бы он, на этой траве – мураве, рядом с тротуаром? Он ведь, до сих пор не понимает, что это с ним было тогда? Или, это был, а и правда, у него голодный обморок, как она уверяла ему потом, или так сильно, тогда переволновался, после прочтения этого письма, Марии Петровны. Теперь это уже в прошлом, не вернуть назад эти кадры. Да и нужно ли, это возвращать назад. Слава бога, хоть, легко он отделался. Вроде ничего, с его здоровьем не произошло. Нет никаких болей, и голова у него не кружится. А усталость чуть в теле, но это у него, видимо, с дороги. Но, а пока, не пропустить бы остановку Моно Лизы. Он посмотрел, в темень окно маршрутки. Убедился. Еще остановку, ему надо проехать. После он, доедет до своей намеченной остановки. А там пройти ему, всего сотни шагов, до её дома. Второй этаж. Но прежде, надо еще позвонить, чтобы она открыла ему дверь подъезда.
Сейчас в городе, везде и повсюду, установлены железные двери в подъездах, с телефонным отзывом. Это в деревне, двери в домах не запираются. Да и нечего там красть. У всех примерно, одинаковая жизнь там. Полу нищета. А тут, в городе, «шустрые» деловые люди, ближе к местной городской власти, деньги стали делать, на таких дверях подъездных. Капитализм в России дошел, и до дверей подъездов. Люди, стали отдалятся друг от друга. «Скоро дойдем, – это уже он вслух говорит, – «туалеты» будем запирать на замок, или пускать за деньги, чтобы только оправиться, как на вокзалах теперь. Будет тогда, полный «психоз», в хозяйстве российском».
Возле Моно Лизы дома, он от волнения, что тут поделаешь, слаб он все же в нервах, вновь задымил, косо бросая на её окна. Свет у нее горел. Все три окна: комната с балконом, кухня, и где она спала. Он, когда был у нее, еще перед отъездом в свою деревню, случайно заглянул и в ее спальню. Видел там двух спальную кровать, накрытой фиолетовым пледом, а напротив ее кровати, большой экранный телевизор. На полу, настелен был еще, вспомнил сейчас, затяжками глотая этого табачного дыма, большой ковер. Не помнит теперь только, какого цвета он был. Сейчас, даже не хочется ему ломать голову, какого цвета у нее был ковер. Ночная прохлада, давала о себе знать. Глухо вдали, стучали каблуки, идущих людей, слышался из одной комнаты окна, легкая усыпляющая музыка. По улице пробегали, ночные запоздалые машины.
