Читать онлайн Джеймс Хедли Чейз - Что лучше денег?

1.

Я играл на пианино в баре Расти четвертый месяц.

Рима Маршал появилась в один отвратительный вечер, когда дождь непрерывно барабанил по жестяной крыше, а вдалеке грохотали раскаты грома.

В баре было всего лишь два посетителя, изрядно подвыпивших. Расти стоял за стойкой, бесцельно протирая до блеска стаканы. Сэм, негр-официант, читал газетные приложения о скачках в кабине напротив него. А я сидел за пианино, играл ноктюрн Шопена. Дверь была сзади меня, поэтому я не мог ни видеть, ни слышать, как она вошла.

Позже Расти сказал мне, что это было где-то без двадцати девять, в самый проливной дождь. Промокшая до нитки, она села в одну из кабин справа и чуть-чуть сзади меня.

Расти не нравилось, когда в его баре появлялись одинокие женщины. Обычно он их выпроваживал, но в этот раз он оставил ее: бар был фактически пуст, а на улице дождь лил, как из ведра.

Она заказала кока-колу, закурила и, облокотившись на стол, стала вяло наблюдать за двумя пьяными посетителями бара.

Минут через десять внезапно с грохотом открылась дверь, и на пороге появился мужчина. Он решительно вошел, сделал четыре шага так, как будто под ногами его был не пол, а палуба корабля во время качки, и сразу же остановился.

Именно в этот момент Рима начала истошно кричать, и я, резко обернувшись, увидел ее и мужчину.

Я всегда буду помнить, какой она мне представилась с первого взгляда. Ей было лет 18. Волосы цвета отполированного до блеска серебра, а глаза, как голубой кобальт, большие и широко открытые. На ней был ярко-красный тонкий свитер, плотно облегавший грудь, и черные, туго обтягивающие бедра брюки. Одежда изрядно обшарпана, и весь вид ее говорил о нелегкой жизни. Рядом на стуле лежал плащ из синтетики, доживающий последние дни, с дыркой на рукаве.

Она могла бы выглядеть хорошенькой, какими бывают девушки ее возраста, стучащие каблучками по асфальту многочисленных тротуаров Голливуда в погоне за случайной работой в каком-нибудь фильме. Но в эту минуту. Ужас сделал ее лицо безобразным, отталкивающим. Широко открытый рот, исторгающий безостановочный крик, имел вид отвратительной дыры. Она, как животное, пытающееся скрыться в норе, прижималась к стене и так же, как животное, царапала ее ногтями в тщетной попытке панического бегства.

Облик вошедшего мужчины словно возник из какого-то жуткого сновидения. Лет двадцати четырех, маленький, хорошо сложенный. Лицо с тонкими резко обозначенными чертами имело тот грязно-белый цвет, каким бывает остывшее баранье сало. Длинные мокрые черные волосы были словно прилеплены к черепу свисающими прядями. Но именно его глаза, вызывали впечатление чего-то кошмарного. Огромные, почти во всю радужку, зрачки – в какое-то мгновение мне показалось, что он слепой, но это было не так. Он смотрел на вопящую девушку с таким выражением, что мне стало страшно.

На нем был потертый костюм голубого цвета, грязная рубашка и черный галстук, напоминающий шнурок от ботинка. Все это насквозь промокло, с манжет брюк стекала вода, образуя на полу маленькие лужицы.

Три или четыре секунды он стоял как вкопанный. Затем из его тонких зловещих губ вырвался резкий свистящий звук.

Расти, двое пьяниц и я уставились на него. Его правая рука скользнула в задний карман брюк, и в ней блеснуло лезвие финки, длинное и хорошо отточенное. Направив ее острие в сторону визжащей девчонки, он стал двигаться вперед, как паук; быстро и немного боком, а свистящий звук становился все громче.

– Эй, ты! – рявкнул Расти. – Брось-ка!

Сам он предусмотрительно оставался там, где стоял, – за стойкой бара. Не двигались и двое пьяниц. Они сидели на высоких стульях, какие можно встретить только в баре, и с отвисшими челюстями следили за происходящим.

Лицо Сэма мгновенно посерело от страха, он соскользнул под стол и исчез из виду.

Остался только я.

Дурак с ножом, да еще в припадке ярости, представляет весьма реальную опасность для всякого, кто попытается ему помешать. Но я не мог сидеть и спокойно наблюдать, как он пришьет девчонку, а по всему было видно, что именно это он и собирается сделать.

Я отбросил стул и кинулся к нему.

Рима прекратила вопить и пихнула стол поперек входа в ее кабину. Вцепившись в него, она смотрела остекленевшими от ужаса глазами на быстро приближающегося к ней мужчину.

Все это произошло в течение каких-то пяти секунд.

Я настиг его в тот момент, когда он был уже у кабины. Казалось, что он совсем меня не видит, настолько полной была его сосредоточенность на девушке.

Я ударил его в панике, не собравшись. Однако мне удалось вложить в удар достаточно силы. Он пришелся в висок и сбил его с ног, но несколько запоздал: лезвие полоснуло ее руку. Я увидел, как потемнел рукав свитера. Она отпрянула к стене и, медленно сползая на пол, скрылась за столом. Все это я видел краем глаза, так как все время не выпускал убийцу из поля зрения. Он с трудом поднялся и, обретя равновесие, двинулся вперед, по-прежнему не обращая на меня никакого внимания. Его совиные глаза были прикованы к кабине.

К тому времени когда он достиг стола, я успел собраться и был готов сокрушить его. Удар попал точно в нижнюю челюсть. Широко взмахнув руками, перевернув стол, с которого с грохотом свалилась посуда, он стукнулся спиной о стенку и сполз на пол.

Он лежал на спине, оглушенный, но по-прежнему крепко сжимая окровавленный нож. Я прыгнул вперед и наступил на его руку. Пришлось надавить на запястье дважды, прежде чем кисть разжалась. Схватив нож, я отшвырнул его в другой конец комнаты.

Со змеиным шипением, качаясь, он поднялся с пола и ринулся на меня в страшном порыве. И не успел я размахнуться, как он уже повис на мне, вцепившись ногтями в лицо, а зубами в горло. Кое-как я сбросил его, но он ринулся снова. Изловчившись, я ударил его снизу в подбородок. Удар был настолько-сильным, что мне показалось, будто я раздробил кулак. Его голова дернулась и чудом удержалась на плечах. Он пролетел через всю комнату, круша мебель и посуду, ударился о стену и распластался на полу. Так он остался лежать, подбородком вверх, сдавленно и часто дыша.

Вытаскивая из кабины стол, я слышал, как Расти кричал в трубку, вызывая полицию.

Рима сидела на полу. Из рукава вытекала кровь, образуя лужу. Лицо побелело, большие глаза неотрывно смотрели на меня. Зрелище, по-видимому, было ужасным: ногти маньяка оставили на моем лице четыре глубокие царапины, которые кровоточили так же сильно, как рана Римы.

– Здорово он вас? – спросил я, присаживаясь на корточки.

Она покачала головой:

– Со мной все в порядке.

К моему удивлению, голос ее был совершенно спокоен. Ужас, обезобразивший лицо, тоже исчез бесследно. Затем взгляд ее скользнул мимо меня, на лежащего без сознания преследователя. Она смотрела на него как на отвратительного волосатого паука, неожиданно появившегося на постели.

– Не беспокойтесь, – сказал я. – Он не скоро придет в себя. Вы можете стоять?

– У вас кровь течет…

– И не надо обо мне беспокоиться.

Я протянул ей руку. Ее рука была ледяной, она с трудом поднялась на ноги и прижалась ко мне.

В это время дверь распахнулась, и в бар с шумом влетели двое полицейских.

Увидев окровавленного меня и рядом Риму, рукав свитера которой тоже был пропитан кровью, один из них выхватил дубинку и направился ко мне.

– Эй! Парень, который вам нужен, вон там, – сказал я.

Полицейский, собравшийся было размозжить мне голову, приостановился, взглянул через плечо на распростертое на полу тело, затем вновь уставился на меня.

– Спокойно, спокойно, – сказал другой полицейский. – Не спеши, Том. Давай-ка сначала разберемся!

Неожиданно Рима, издав слабый звук, потеряла сознание. Я едва успел ее поддержать, чтобы она не рухнула на пол. Мне пришлось наклониться, поддерживая ее голову. Но и сам я чувствовал себя не лучше.

– Можете вы что-нибудь сделать? – заорал я на полицейских. – Она же истекает кровью!

Тот, который был поспокойнее, подошел к Риме. Вынув из кармана нож, он разрезал рукав ее свитера, осмотрел глубокую и длинную рану. Затем вытащил пакет первой помощи, и менее чем через минуту рана была туго забинтована, и кровотечение прекратилось. За это время Расти успел объяснить другому, что здесь произошло. Тот, выслушав, подошел к лежащему и тронул его ногой.

– Смотри, осторожно! – предупредил я, все еще поддерживая Риму. – Он, кажется, воткнул марафет1 и кумарный2.

Полицейский ухмыльнулся.

– Да? Думаешь, я не знаю, как обращаться с наркотой3?

Тем временем кумарный очнулся. Мгновенно вскочил на ноги, схватил графин с водой со стойки и, прежде чем полицейский успел увернуться, со всей силой опустил графин ему на голову. С грохотом взорвавшейся бомбы во все стороны полетели осколки, а полицейский как подкошенный упал на колени.

Кумарный обернулся. Его совиные глаза отыскали Риму, приходящую в себя. Держа горлышко разбитого графина, как пику он пошел на нее. Я порядком струхнул. Согнувшись и поддерживая ее, я был беспомощен. Если бы не тот, спокойный полицейский, и я и она наверняка были бы изуродованы. Он пропустил кумарного мимо себя, а затем сильно ударил его по голове своей дубинкой. Тот сразу как-то нырнул вперед, упал и откатился в сторону. Страшное оружие – горлышко разбитого графина – выпало из его руки. Полицейский быстро наклонился над ним и ловко защелкнул наручники. Другой, охая, ругаясь и держась обеими руками за голову, медленно поднялся и прислонился к стойке.