– Если цены на горючее не остановятся, придётся нам пересесть на малолитражки, а мне мой «боинг» поменять на «сесну».
Платов сосредоточенно молчал, ожидая продолжения беседы…
– Итак, отвечаю на ваш вопрос, сэр Монтегю, – Павел открыл папку и просмотрел заранее подготовленные заметки. – Для того чтобы предприятие стало сверхприбыльным, нужно сделать три вещи. Первое – закупить новейшее западное оборудование для производства всей гаммы солепродуктов. Второе – обеспечить экспорт в наибольшее количество стран. И третье – вывести компанию на IPO, то есть обеспечить её присутствие на фондовой бирже.
Закончив краткий отчёт, Платов откинулся в кресле и в упор посмотрел на Спенсера. Тот невозмутимо продолжал делать пометки в своём календаре.
– По поводу экспорта: я завтра вылетаю в Женеву для встречи с президентом химического концерна «Букер», имеющего двухсотлетний опыт работы с солью во всех её субстанциях. По остальным вопросам мне нужно сотрудничество с вашим банком, сэр Монтегю.
– Сколько нужно денег на оборудование?
Это уже был другой Спенсер. Деловой, сосредоточенный финансист, просчитывающий в голове все возможные плюсы и риски.
Павел сверился с записями:
– По моим подсчётам, миллионов семьдесят – девяносто.
– Не проблема, если будут государственные гарантии. А где вы, Павел, собираетесь взять деньги на пуск остальных четырёх очередей?
– Их мне выделит российский профильный банк под льготный процент. На это уже есть распоряжение нашего премьер-министра.
– И сколько?
– Пять миллиардов рублей.
– Хм, почти шестьдесят миллионов фунтов. Недурно! Думаю, можно будет обойтись и без правительственных гарантий. А выведение на IPO дружественных нам иностранных компаний – это моя любимая забава, – сэр Монтегю позволил себе слегка улыбнуться. – Мне потребуется от вас пакет документов. Согласую с кредитным комитетом. Ну и заводим карусель. Так, мистер Платов?
– Так, – Павел Николаевич утвердительно кивнул, сделал глоток кофе и с облегчением закурил.
Барни Штейковски, внимательно прослушав этот диалог, положил в пепельницу потухшую сигару. Вскинул руки и вопрошающе обратился к Платову:
– Всё это крайне интересно, Паша. Но я-то здесь при чём?
– При том, Барни. Я знаю, что ты инвестировал почти триста миллионов в электро- и беспилотное автомобилестроение.
Штейковски кивнул.
– И главная проблема, над которой ты бьёшься сейчас со специалистами из Иллинойского технологического центра, – это литьевые батареи, чтобы сделать их более компактными и увеличить продолжительность пробега. А из чего состоит электролит, Барни?
– Дистиллят, химкомпоненты, сода и… – Барни хлопнул себя ладонью по лбу. – Ну конечно, соль. И чем чище сода и соль, тем лучше электропроводимость. Ты, Паша, глыба! – Штейковски восхищённо посмотрел на русского бизнесмена. – И что ты конкретно предлагаешь?
– Создать с тобой, Барни, совместное предприятие по производству электролита для батарей нового поколения.
Штейковски с минуту о чём-то думал, затем встал и, подойдя к Платову, протянул ему широченную короткопалую руку.
– Ну вот и славно, – сэр Монтегю тоже встал и пожал руки Платову и Штейковски. – Подготовку документов поручим исполнителям. Официальные переговоры можно считать оконченными. А теперь, друзья, приглашаю вас отобедать в моём клубе.
– Николас, – Спенсер повернулся к селектору, – позвони в клуб и скажи, что сегодня со мной будут двое гостей.
