Читать онлайн Ярослав Колесников - Чудес не бывает. Книга I

28.10.2018.

Прошло чуть более 3 месяцев с начала моей службы в военной точке. На самом деле, такого ада, как описывали другие, здесь нет. Мелкие стычки с повстанцами без жертв с нашей стороны, однако тогда я ещё не знал, насколько сурово может складываться будущее.

09.04.2019.

Миротворческие действия завершены, начались сборы к отъезду. Пригнали транспорт для военнослужащих, загрузчики продовольствия для оставленных после миссии припасов. Казалось, всё сложилось отлично. Однако ничто бесследно не проходит. Жизнь словно обязана дать нам звоночек на прощание. Небо, будто бы предвещая беду, нагоняло тучи.

Резкий хлопок, звон в ушах. Картина памяти словно смазана и размыта огнем и дымом, что окружали меня. Жар, пепел и смрадный запах горючего. Писк в ушах, вызванный оглушением, давал возможность услышать ток собственной крови, что словно холодела в жилах. Артобстрел. Снаряды, способные стереть всех нас, как игрушечные модельки, расплавить, как оловянных солдатиков, оставленных у печи. Кровь на руках, умирающие сослуживцы, стресс, тревога и щенячья паника. Покров пепла, как снег в сказке, предвещал конец.

Посттравматическое стрессовое расстройство – сюрприз, дарованный войной. Бывалые ветераны кличут его просто вьетнамской, афганской, чеченской болячкой. Этот синдром впервые описал английский хирург Эркинс в 1867 году. Ранее мне довелось видеть документальный фильм о новобранцах или же в простонародье – пушечном мясе. Молодых парней отправляли в Афганистан. Из мира жизни

в мир убийств, хладнокровия и насилия. Теряя близких, люди не выдерживали, выдавая некий систематический сбой, как компьютерная программа, которая замыкается, выявляя новый ряд проблем.

Амнезия, расщепление личности, неосознанное воспроизведение предшествующих ПТСР воспоминаний. Из живого человека индивид превращается в серую биомассу. Конечно, есть несломленные. Те, кто повидал вещи и похуже. Но реальность у всех своя, у каждого свои нормы состояния рассудка.

Я нервно оглядывался по сторонам, перебегая от одного искалеченного к другому. Не о такой жизни я мечтал, не такой конец хотел описать. Спустя некоторое время вся моя одежда, руки, лицо были заляпаны кровью, что словно въедалась в память, проникая из неё в психику. Благо на помощь подоспели местные миротворческие силы, благодаря которым мы хоть как-то смогли спастись. Погибло около 50 процентов моей части. Этот вечер изменил меня навсегда.

29.05.2019.

Неделю назад я вернулся домой. Из одного ужаса в другой. Получив надежду на лечение матери за деньги, что мне выплатили за службу по контракту, я надеялся, что тот ужас был не зря, и я смогу спасти хоть кого-то. Все грёзы рассеялись, когда выяснилось, что мать скончалась за три недели до моего прибытия на Родину.

Отец, ушедший в детстве и растворившийся за входной дверью, как облако. Брат, бесследно пропавший на войне, умершая от болезни мать и я, разбившийся, разлетевшийся на осколки. Словно порванный мешок стекловолокна. Старавшийся быть нужным, полезным. Забиваясь в углы сомнений, тревоги. Все надежды, грёзы, что когда-то жили во мне, моментально угасли. «Зачем… зачем всё это… было нужно?» – нервно бормотал я, смотря в серый потолок. Всё, что я делал, оказалось напрасно. Потери, утраты, утонувшие цели… Эти мысли всё больше и больше зажимали меня в клещи.

В телефонной книге, что давно пылилась на тумбе у зеркала, сохранились контакты матери. Я провёл грубыми пальцами по гладкой обложке и открыл книгу. В глаза сразу же бросился контакт близкой подруги моей матери. Я не спеша набрал номер телефона и начал звонок.

– Алло… – устало сказал я, ожидая ответа.

– Да-да? Слушаю, – ответил женский голос.

– Рита Сергеевна, это я, Макс Костров, – ответил я.

– Ой, Максимушка, как ты там? – нервно спросила женщина.

Я замолчал буквально на полминуты, глубоко вздохнул.

– Алло? – вновь спросила женщина.

– Да… Я в порядке… Вы могли бы сказать, где похоронена моя мать? – спросил я.

Женщина вздохнула, шмыгнула носом и ответила.

– Шуваловское кладбище, четвёртый сектор, пятый ряд, – ответила женщина.

– Благодарю, – кратко ответил я.

– Максим, главное – держи себя в руках, мы рядом… – ответила женщина.

Я завершил звонок. Мы… Рядом… Я устало и наигранно улыбнулся. Только вот… Кто эти «Мы».

Я взглянул на часы. 15:27. Одевшись, я выдвинулся прочь из своей нынешней сычевальни. Вызвал такси и тронулся от подъезда моего дома до Шуваловского кладбища.

38 минут в пути. Я на месте. Предо мной предстала кладбищенская арка. Я окинул её глазами, переведя взгляд на небо. Ноги неторопливо повели меня к пятому ряду четвёртого сектора. Я проходил мимо могил, выискивая нужную мне.

«Кострова Мария Алексеевна. 25.04.1960 – 08.05.2019» – гласило надгробие, я открыл створку оградки и прошёл к могиле, присев на лавочку возле неё. В голове невольно начали проигрываться воспоминания с детства.

– Мама… Почему же всё так… – пробормотал я, закрывая рот ладонью.

По щекам покатились слёзы. Я устало закинул голову к небу и повторил вопрос.

– Почему же всё так?

Я вернулся домой около пяти вечера. Попытка дозвониться брату, что не увенчалась успехом. Раз вернулся я, то и остальные должны были вернуться. Я двинулся к месту военной комендатуры, авось что-либо узнаю.

Меня встретило старое трёхэтажное здание, штукатурка которого начинала помаленьку осыпаться наземь. Я окинул здание взглядом и зашёл внутрь. В коридоре находилась небольшая стойка, что-то вроде регистратуры, за которой сидел очередной офицер в фуражке. Я подошёл к нему.

– Здравствуйте, недавно я вернулся со службы, офицер Костров, четвёртая дивизия. Я хотел бы узнать о тех, кто ещё задерживается с возвращением, – сказал я, глядя на него.

Он поднял на меня взор, покачал головой.

– Здравствуйте, боюсь, что мы не можем разглашать подобную информацию, даже учитывая то, что вы являетесь офицером, – ответил он, вновь уткнувшись в какие-то бумаги.

– Кхм. Но хотя бы об одном человеке… Костров Артём Викторович, мой брат. Я хотел бы узнать о нём, – вновь сказал я.

– Тс… Дивизия? – спросил он, не отводя взгляда от бумаг.

Я вспомнил звонок брата после его прибытия на службу.

– Пятая дивизия, 2013 год, – ответил я.

Он отошёл от стойки, зашёл в какой-то кабинет. Прошло около пяти минут, после чего он вышел из кабинета, вернувшись на своё прежнее место.

– Так-так… К, Костров… Костров Артём Викторович. Пропал без вести, – сказал он, взглянув на меня.

Тело словно окоченело, мир начал блекнуть и наклоняться в бок. Я припал к стене, находя в ней опору.

– Ч… Что… – не договорил я, как офицер продолжил.

– В 2014 году, соответствуя рапорту, его отряд не вернулся с миссии.

Я схватился за голову, поблагодарил офицера и рванул прочь. Пропал без вести… Пропал без вести… Глубина, глубина… Почему же всё так?

Голову полнили мысли, которые словно тяготили меня, припуская к земле. В памяти въелись слова подруги матери: «Мы рядом.». Кто эти мы, если никого не осталось… Никому и подавно не сдался пережиток серого прошлого. Хотелось тишины и уединения, тёмная пелена в глазах, напоминающая помехи ретро-телевизора, не покидала меня. Я вернулся домой и пал на диван.

Человеческое сознание – удивительная вещь, которую в точности не могут описать даже величайшие психологи. Это словно универсальная программа, код, который пишет сам человек. Оно устроено так, что все наши переживания рано или поздно оборачиваются против нас самих же. Так случилось и со мной.

Вина, что ранее не отговорил брата от службы, не спас тех, кого мог, за смерть матери, которую я оставил одну, в надежде заработать ей на лечение. Наверняка бы нашлись те, кто успокаивал бы меня и говорил, что мои цели были благородны, что я всегда пытался помочь и быть полезным.

Конечно, горевать о прошлом глупо и бессмысленно, ведь оно на то и прошлое, изменить его никак не получится. Однако в тот момент моё сознание дало окончательный сбой, вызвав у меня новую волну бесконечной меланхолии. Углубляющаяся депрессия, что будто бы заставляла мои мысли, воспоминания тлеть изнутри, изнуряющая тоска и безнадёжное существование.

Жизнь человека в его руках, но иногда кто-то должен помочь другому и протянуть ему руку помощи. У меня же… никого не осталось… Хотелось, чтобы всё это был просто длинный страшный сон… хотелось бы… Конечно, можно было бы попытаться наладить свою жизнь, вставляя каждую деталь конструктора на свои места, но ничего не получится собрать, если сам конструктор сломан, а его детали навеки утеряны. А верить в то, что получится что-то склеить – напрасно, впустую. Существует не так много вещей, заслуживающих веры.