Одиночество мучительно, а особенно остро оно ощущается в компании людей, от которых ты вынужден что-то скрывать.
Теодор младше меня на полтора года, но ему нравится делать вид, будто он мой старший брат и опекун. В начале наших отношений его забота казалась мне насмешкой, но потом я понял, что он такой от природы и в его покровительстве нет ничего унизительного.
Нас познакомил Вильям. То был январь, мороз загнал нас в средней руки паб, в котором подавали славный эль. Мы пили, болтали и строили планы на будущее, когда пришёл Теодор. И, как только я увидел его золотистые глаза, моё сердце растаяло.
Взгляд, которым он одарил меня, был похож на материнские объятия. Я сам не понял, как расплылся в глупой улыбке, как придвинулся к нему, инстинктивно пытаясь согреть. Тогда Теодор обнял меня за плечи и расхохотался, поражённый моим участием, а я всего лишь пытался прикоснуться к свету, который он источал.
Мне до сих пор тяжело врать ему, когда я уезжаю. Мне кажется, что Тео видит меня насквозь, но молчит, потому что слишком хорошо воспитан.
Несколько раз я порывался рассказать ему правду, хотя бы часть правды, но меня останавливал страх перед Карателями Ордена. Я дорожу своей жизнью, а мысль о том, что из-за меня пострадает Теодор, и вовсе невыносима.
– И надолго ты уезжаешь? – Спросил Теодор.
– На этот раз, возможно, надолго, – кивнул я.
– Порой мне кажется, что ты работаешь под прикрытием.
Он улыбается, а я вцепился в скамью так, что побелели пальцы.
– Так и есть, – нарочито беспечно ответил я, – у меня секретное задание от гильдии Вольных Каменщиков4, только ш-ш-ш, никто не должен об этом знать.
– Я могила, ты же знаешь. А если серьёзно, куда ты отправишься на этот раз?
– В Словакию, – выпалил я и тут же пожалел об этом.
– Ого! – Присвистнул Теодор. – И ради чего ты едешь в такую даль? Тебе достойно заплатят?
– Да, матушка.
– Иди ты к чёрту, Арчи Аддамс. – Он пихнул меня в плечо. – Я просто пытаюсь убедиться, что мой младший товарищ не попадёт в передрягу и не останется голодным.
– Пока ты рядом я не пропаду.
– Наконец-то ты это понял! – Он обнял меня за плечи. – Сама судьба свела нас, не находишь? Ты мой лучший друг, Арчи, и я люблю тебя всем своим сердцем. Поэтому надеюсь, что как только ты вернёшься я увижу тебя на пороге нашего летнего дома. Там чудесно – поля и леса до самого горизонта, озеро, утки, на которых я не позволяю охотиться отцу…
Он не позволяет убивать уток! Воистину Господь вложил в этого юношу свою искру.
– Я обязательно приеду посмотреть на уток, – пообещал я.
– Только посмотреть. – Теодор пригрозил мне пальцем.
– Никаких ружей, сэр.
Мы ещё немного посидели, обсудили общих знакомых и последние сплетни, я клятвенно пообещал юному виконту не обрезать волосы, в которые он то и дело запускал пальцы, затем проводил его к дороге, поймал кэб и крепко обнял друга на прощание.
Когда кэб скрылся за поворотом, я ощутил невыразимую тоску. Какое-то скверное предчувствие испортило мне настроение, дух мой зябко съёжился внутри.
Я бережно прижал роман Шелли к груди и, посмотрев на часы, заторопился к Хайгейтскому кладбищу.
Большую часть пути я преодолел пешком, чтобы потянуть время и немного успокоиться.
В душе моей поселилась тревога. Я переживал обо всём – о своей многолетней лжи, о предстоящей поездке в компании Филиппа, который совершенно точно легко свернёт мне шею, если я вздумаю поступать не так, как ему бы хотелось, о хромоте Теодора, и о предстоящей встрече, конечно же.
