– Что это? – Я удивлённо уставился на небольшой пучок сухих цветов в его руке.
– Чеснок, – серьёзно ответил громила и принялся раскладывать его под дверью. – На, возьми. Положи на подоконник.
Я взял протянутый пучок сухоцветов и с сомнением покрутил его в пальцах.
– Но ведь мы на втором этаже, под нами пропасть. Зачем…
– Каким образом ты дожил до этого момента – вот самая большая загадка человечества, – злобно прошипел Филипп. – Положи проклятые цветы на подоконник!
Внизу раздался грохот – кто-то распахнул дверь с такой силой, что она врезалась в стену. Я замер, боясь пошевелиться. Филипп громко дышит, но продолжает раскладывать чеснок. Он взглянул на меня и нетерпеливо мотнул головой в сторону окна.
Стараясь ступать как можно тише, я подобрался к подоконнику и начал подтыкать цветы под рассохшуюся раму. От волнения пальцы стали деревянным и совсем не слушаются, но отчего-то мне стало казаться, что сейчас нужно слушаться Филиппа во всём, даже если мне это не нравится. В замке что-то есть, и оно наверняка попытается найти нас.
Залаяли собаки. Я удивлённо уставился в окно, но ничего не увидел из-за слоя грязи и пыли. Филипп бесшумно подошёл ко мне и прошептал:
– Не верь тому, что слышишь.
– Что это значит? – Так же тихо спросил я.
– Мистер Морган, должен признать, что вы удивительно глупый человек для вора.
– Я Ловец.
– Ты вор, – повторил Филипп. – Имей мужество признаться в этом хотя бы себе. Ты дочитал дневник, который я передал тебе в гостинице?
Я нехотя покачал головой.
– Так Орден учит вас готовиться к делу? – Громила хмыкнул. – Всегда знал, что Ловцы бесполезны.
– Ты был Охотником, – вдруг понял я. – Как же я раньше не догадался!
– Ш-ш-ш! – Филипп пихнул меня в живот, и я едва не вскрикнул от неожиданности. – Если не хочешь умереть здесь, прекрати орать.
Стоило нам замолчать, как я начал слышать странные шорохи. Могу поклясться, что прямо за дверью что-то происходит – мне кажется, что там что-то дышит, вздыхает и стонет. Волосы на моём затылке зашевелились, мурашки поползли по спине.
Ещё пара минут и комната погрузится в кромешную темноту – солнце почти зашло.
Филипп присел на корточки и сложил руки в молитве. В его ладонях я разглядел чётки.
Последние лучи солнца пробились сквозь грязное стекло и осветили стены, обитые некогда дорогими деревянными панелями и синей тканью. На скрытой под балдахином кровати лежит покрывало того же оттенка.
Солнце опустилось за пики Карпат, в комнате стало темно. Мне пришлось присесть рядом с Филиппом – простоять всю ночь на ногах не под силу даже этому голему. Он тихо шепчет молитву.
Снова залаяли собаки. Где-то открылась дверь, ветер, ворвавшись в замок, принялся стенать под потолком. Его скорбный плачь разнёсся по пустым комнатам и эхом отразился от каменных стен. Псы на улице ответили ему воем.
– Вы не верите в Бога, верно, Морган? – Спросил Филипп.
– Не верю, – ответил я, но без обычной уверенности.
– Тогда взгляните в окно и постарайтесь объяснить это с помощью науки.
Кровь резко прилила к лицу, руки похолодели, а сердце, кажется, и вовсе замерло. В темноте я вижу лишь поблёскивающие глаза Филиппа, которые уставились на что-то за моей спиной.
Нет, нет, он просто издевается надо мной. Ведь не может это существо, эта тварь, забраться на второй этаж по отвесной стене? Не может же оно…
Скрежет когтей по стеклу стал мне ответом.
– Не оборачивайся, – прошептал Филипп.
