Доехали быстро. Владимир попросил Федора принести какой-нибудь еды из ближайшего трактира. Желательно, горячей. И выпечки. А что толку рефлексировать? Он уже принял решение. И, если помогать Мире, так до конца.
– Не успел поесть? – спросила Мира.
– Я? Я у матушки пообедал. – Владимир не сразу взял в толк, о чем она спрашивает. – А, ужин… Это для тебя. И не надо говорить, что в кутузке тебя вкусно кормили.
– Вообще не кормили, – неожиданно покладисто ответила Мира.
По черной лестнице поднялись тихо, чтобы не тревожить прислугу. В квартире же Владимир давно установил защиту от шума, и работала она в обоих направлениях. Он не слышал никого из соседей, и его никто не слышал. И подслушать не мог.
Мира оглядела гостиную, сияющую чистотой, и улыбнулась.
– Что? – нахмурился Владимир. – Вчера ты застала меня врасплох.
– И сегодня ты подготовился?
– Я всегда так живу, – буркнул он.
И вот чего обижаться? Будто это сейчас важно.
– Ты говори, что хотел, – попросила Мира. – Я домой пойду. Уж прости, но такое чувство, что от меня… воняет. И, кажется, там, где меня держали, водятся клопы.
– Я предпочел бы оставить тебя здесь.
– Что? – пробормотала Мира.
И гадать не нужно, о чем она подумала.
– Тебе не страшно возвращаться домой? – спросил Владимир. – Репортеры устанут ждать, уйдут. Но лучше бы они остались. Кто-то убил подьячего, в доме которого нашли твои солнцерисунки. И солнцерисунки Любомиры Яковлевой. Со сравнительным анализом внешности.
– То есть…
Мира охнула, и ноги ее подкосились. Владимир едва успел усадить ее на стул.
– То есть, доказательства у него все же имелись, – выдохнула она.
– Он тебя шантажировал?
Она кивнула.
– Вот видишь, для убийства мотив есть, – заключил Владимир.
Он поскреб подбородок. И откуда щетина? Утром же брился! И травяные отвары с заговором от роста волос не помогают.
– Я не убивала… – тихо произнесла Мира. – Я даже не знаю, как он умер. Мне не сказали.
– Никто не знает, как. Тело хозяйка дома обнаружила. Сидел Борис в кабинете, за столом, солнцерисунки твои рассматривал. И вдруг умер. То есть, внешних повреждений на теле нет. Или яд дали заранее, или игла с ядом…
– Может, его не убили? – робко поинтересовалась Мира. – Может, он сам умер? Сердце… или удар…
– Вскрытие покажет, – вздохнул Владимир.
– Если бы я убила, я б солнцерисунки забрала, – добавила Мира. – Как их могли счесть уликой? Это же глупо, оставлять такое!
– Я так следователю и сказал, – кивнул Владимир. – Но он, похоже, не шибко верит тому, что у женщин есть мозги.
Мира фыркнула.
– Но вот я считаю, что тому, кто убил Бориса, если его действительно убили, выгодно, чтобы подумали на тебя. И… ты же одна живешь?
– Одна, – кивнула Мира.
– Как бы чего и с тобой не случилось. Поэтому лучше оставайся. Здесь безопасно. Еду сейчас принесут. Ванная есть, вода горячая. Полотенца там чистые. И постель свежая, утром поменяли. Из одежды возьми что-нибудь. Рубашку там… не знаю… Завтра вместе съездим к тебе, возьмешь, что нужно.
Мира смотрела на него широко распахнутыми глазами. И рот приоткрыла. Вот же…
– А я у матушки переночую. Все одно, она не спит, волнуется. Я ничего не успел объяснить. Когда статью о тебе в газете увидел, все бросил и… – Он опять вздохнул. – Здесь абсолютно безопасно. Тебя никто не побеспокоит.
– По… почему? – Мира вдруг скривилась, будто надкусила кислое яблоко. – Что изменилось? Вчера ты ясно дал понять, что не желаешь меня видеть. А сегодня…
