За несколько минут до появления чудовища местная сейсмологическая станция зафиксировала подземный толчок. «Землетрясение, – считал Бони, опять же соглашаясь с Гарником, вполне могло вызвать прорыв воды в одном из высокогорных озер и стать причиной потоков воды с гор, разрушивших набережную».
Ученый в большом количестве пил холодную минеральную воду и при этом сильно беспокоился о своем горле. Два или три раза за ночь он переходил на горячий чай, чтобы дать мозгам подмогу и согреть охлажденные гланды.
Ближе к концу второй ночи ученый принялся компилировать научную статью для прессы. Но фразы получались блеклыми, невнятными. Изложенные мысли на дисплее ноутбука не отражали глубины и важности открытия.
Утром, перед тем, как отправиться на гору, Бони решил отказаться от статьи. Предпочтительнее было найти хорошего репортера, увлечь его своей идеей и с его профессиональной помощью добиться публичности.
На горе ученый с высоты всматривался в береговую линию, в прибрежные скалы, в безупречно гладкую бирюзовую поверхность моря и без устали сопоставлял и анализировал все последние события.
Ближе к полудню от звенящего южного зноя ему стало не по себе.
Он продолжал терпеливо смотреть на море, на бреющих в полете жирных чаек, высматривающих какую-нибудь зазевавшуюся рыбешку, подплывшую близко к поверхности воды.
В какой-то момент от однообразия пейзажа, от навевающей дремоту звенящей летней тишины Бони потянуло в сон. Он прилег на траву и тут же заснул.
Ученый крепко спал, посапывая и похрапывая, иногда вздрагивая и переворачиваясь с боку на бок.
Когда Бони проснулся, сразу посмотрел на море. Внизу, разрезая гладкую поверхность бухты, к пляжному причалу быстро приближался большой белый катер.
Ученый вскочил на ноги, схватил бинокль, присмотрелся и ахнул.
Управлял катером человек в черном кожаном костюме, внешне похожий на почтальона, о котором Бони рассказала Эйден.
Сквозь мощные линзы бинокля Бони хорошо рассмотрел его мужественное, усеянное глубокими морщинами лицо и золотую цепь на шее с крупными янтарными трезубцами.
Рядом с ним, держась за ветровое стекло катера, стояла девица в красном, свободного покроя платье. Развеваемые длинные русые волосы открывали приятное миловидное лицо с мягкими притягательными чертами.
У Бони комок подступил к горлу. Не выпуская из рук бинокль, ученый вынул из кармана телефон и быстро вызвал к разговору Эйден:
– Представляешь себе, какая чертовщина происходит в бухте? – Бони от волнения закричал в телефон, – только что прямо на моих глазах тот самый человек в черном кожаном костюме, о котором ты мне рассказывала, который приезжал к тебе на велосипеде… так вот этот самый человек привез в бухту на катере красивую девушку!
Эйден не знала, что на это ответить.
– Почтальон? Что вы говорите, Бони? Я не пойму…. На катере? Что за бред?
– Да-да! Я же говорил, что все это неспроста, что будут новые события, – продолжал неистовствовать Бони, – я с горы сейчас в бинокль наблюдаю, как эта девушка выходит из катера на причал. А знакомый вам почтальон остался на судне. Вот сейчас я вижу, как он поворачивает руль и дает катеру задний ход, разворачивает судно. Послушайте, Эйден, какое у него странное лицо. Такое впечатление, будто почтальону уже лет сто, как минимум. Но движения у него, я вам скажу, пластичные, как у молодого.
– А девушка? Бони, я прошу вас, постарайтесь запомнить, как она выглядит. Она же намного важнее для нас, чем почтальон. Мы же должны ее найти, – взволнованный голос Эйден требовательно звучал из динамика телефона.
