Чувства и вещи - страница 2

Бабушка за долгую жизнь исцелила, наверное, тысячи детей (а если иметь в виду не ее личное участие, а воздействие на медицину совершенных ею открытий, то тысячи тысяч), она возвращала детей к жизни из самых, казалось бы, безнадежных состояний, она лечила и вылечивала. Но все же бывали печальные исключения, когда вылечить не удавалось. Одним из этих печальных исключений стал ее собственный сын. Из-за не удаленного вовремя аппендикса он тяжко переболел, перестрадал, и последствия тяжкой этой болезни мучили его всю жизнь… За ним ухаживала бабушка, потом первая жена (мать внука), потом – в самую трагическую пору – вторая жена.

Это, к сожалению, бывает: у замечательных педагогов вырастают иногда педагогически запущенные дети, а у замечательных врачей – дети, запущенные медицински. И осуждать за это, наверное, нелепо, как нелепо осуждать солнце за то, что лишь на расстояниях достаточно головокружительных оно обеспечивает жизни восхождение и расцвет…

Сын бабушки вырос больным, но одаренным человеком. Он стал тоже – по ее настоянию – врачом, хотя в юности мечтал быть астрономом; он любил музыку, стихи старых поэтов, работу в саду и одиночество. Он был безразличен к вещам, которые окружали его с детства, должно быть, в силу их бесконечной малости рядом с безмерностью небесных величин, заронивших в детское его воображение нечто такое, о чем в состоянии рассказать только музыка.

Товарищи по медицинскому НИИ иногда называли его марсианином из-за того, как он, будто бы ни с того ни с сего, неожиданно улыбался, и неожиданно задумывался, и говорил неожиданные вещи: точно помимо окружавшего его и нас всех безусловно реального и в общих чертах понятного мира существовал для него и иной, менее реальный и менее понятный. Был, конечно, странен немного, как бывают странны больные с детства люди, чей жизненный опыт равен, по существу, опыту жизни их сердца, а поэтому и намного беднее, и намного богаче нашего: ведь тот, кто с самим собой общается больше, чем с окружающими, – одновременно и мудрец, и ребенок.

Но, несмотря на все странности и подавленную страсть к небу, он был неплохим, даже хорошим, а некоторые утверждали, что и отличным, врачом. В отрыве от дома и сада, от музыки и деревьев, он мыслил в стенах НИИ четко и трезво, вел интересные исследования, выступал с содержательными статьями. Он говорил и писал на нескольких языках, поэтому помогал матери в ее разнообразных трудах.

Врачом должен был стать и внук – он учился в мединституте, тоже по настоянию бабушки, хотя к моменту описываемых нами событий оттуда ушел.

Итак, когда умерла бабушка, осталось наследство, которое старые романисты живописали бы достаточно подробно и выпукло. Живописали, чтобы потом энергически перейти к сути дела – имущественному конфликту. Последуем и мы по этому хорошо освоенному литературой пути.

Единственным законным наследником бабушки был ее сын, к нему все и перешло. Через два месяца умирает и он. Теперь по юридическим нормам наследство делилось на две части: одну должен был получить внук, вторую – вдова его покойного родителя. И тут внук делает ход, после которого, если бы это разыгрывалось не в жизни, а на шахматной доске, комментаторы поставили бы восклицание. Тотчас же после похорон родителя он обращается в суд с исковым заявлением, в котором, в обеспечение своей законной половины, дабы она не была разбазарена, настаивает на аресте имущества целиком.