— Пр… просто? — начала заикаться женщина.
— Да! Просто. Так бывает. Мы можем решить возникшую проблему без привлечения родителей, надеюсь?
— Каким образом, Слава? Ты совершил очень серьезный дисциплинарный проступок!
— Знаю! А еще знаю, что мой отец регулярно оказывает очень серьезную спонсорскую помощь нашей школе! Предлагаю возместить нанесенный ущерб именно из этих денег!
На ее памяти, то был единственный случай, когда Красницкий вместо очередной гадкой подставы взял вину за содеянное на себя. Только на себя!
«Почему? Хм…»
Этим вопросом она задавалась всю оставшуюся неделю.
Не могла выбросить мысли о нем из головы и все тут!
Воспоминания периодически всплывали в сознании, утягивая ее… обратно.
В кабинет биологии. К несчастному выбитому окну.
«Черт! Невообразимая глупость!»
Протяжный звук клаксона, раздавшийся совсем рядом, вернул девушку в реальность. И в этой самой реальности в ожидании автобуса она мерила нетерпеливыми шажками пустынную остановку, прилегающую к парковке крупного торгового центра. Уже стемнело.
Ирина так увлеклась шопингом, выбирая подарок к грядущему совершеннолетию двоюродного брата Юры, что потерялась во времени.
Словом, магазин она покинула за тридцать минут до его закрытия, держа в руках красивую праздничную коробку, выполненную исключительно в «пацанском» стиле. Внутри на синей бархатной подложке красовалась спортивная боксерская капа отчаянно любимого Юркой бренда.
И мужской парфюм «Lacoste Blanc Pure», который нравился им обоим.
Про такси можно было сразу забыть, так как денег в кошельке оставалось только на маршрутку. Ее, собственно, Ира и караулила последние двадцать минут. А апрель погодой не баловал!
Утром и днем еще припекало солнце, но вечерами свирепствовали по-настоящему зимние морозы. Словом, весна витала только в воздухе.
И в чьих-то романтических мечтах.
Ирина зябко поежилась от очередного насквозь пронизывающего порыва ветра. Теперь, когда продрогла до костей, она сильно пожалела, что вырядилась в джинсы, тоненький джемпер и легкое демисезонное пальтишко, больше напоминающее утепленный пиджак.
И напрочь проигнорировала перчатки, шарф и шапку!
Попадись она в таком виде на глаза матери, непременно получила бы хорошую взбучку. Но у родительницы по графику стояло ночное дежурство, и девушка оказалась полностью предоставлена самой себе.
Зажав подарок под мышкой, Синицына принялась отогревать околевшие ладони собственным дыханием. Видимо, зря.
Ведь сей невинный жест привлек внимание нескольких довольно взрослых на вид парней, проходивших в этот момент мимо остановки.
Все трое замерли, как вкопанные, разглядывая ее масляными оценивающими взглядами и глупо «гыгыкая» между собой.
Именно «гыгыкая», подобно местной гопоте из ближайшей подворотни.
Сказать, что Ирине стало не по себе — не отразить и сотой доли действительности. Она аж подобралась вся, цепенея. Но уже не от холода.
Вовсе нет! От напряжения, струившегося по каждой клеточке тела.
Очевидно, сочтя ее скромную персону достойной своего величайшего внимания, молодые люди стремительно сократили разделяющее их расстояние. Заговорили они одновременно, наперебой:
— Тепло ли тебе, девица?
— Замерзла, малышка?
— Давай-ка мы тебя согреем!
— Нет! — коротко отрезала Ирина, пытаясь отвернуться. — Спасибо!
Самый смелый из этой лихой троицы бесцеремонно схватил ее за локоть, удерживая на месте. Угрожающе нависая, опалил лицо девушки дыханием, пропитанным стойким запахом дешевых сигарет и свежего перегара.
