Оставшись наедине с собой, я снова стараюсь выстоять: мысли штурмуют. Жалею, что на ночь Петр не выдал мне еще пару наполненных до краев рюмок. Сегодня я хочу опустошить не одну бутылку, уснуть и забыться.
А иначе, как выбросить из головы все, что сегодня случилось? Нужно думать о разводе, а моя голова занята другим мужчиной!
Игнат был всего лишь лекарством от болезни под названием Петр. Болезнь прогрессировала, а пилюли оказались пустышками. Став девушкой Игната, я внушила себе, что так будет правильно. А потом заставила себя поверить, что свадьба — единственный выход. И только так я избавлюсь от наваждения и не буду думать о своем боссе как о мужчине.
Выйти за Игната простой девушке вроде меня — я посчитала, что это мой шанс попытаться стать счастливой. Ведь Игнат самый завидный жених в универе... Был им.
Мне льстило, что он выбрал меня: серая мышка и принц. Кто бы не поверил, что сказки бывают реальными? Кто бы не поверил, что это к лучшему?
— Мне изменил нелюбимый… — шепотом говорю вслух. Закрываю дверь и возвращаюсь к кровати.
Понимаю, что переодеться мне не во что, стягиваю с себя платье и лифчик. Сразу же ныряю под тонкий плед. Он такой мягкий, приятный и нежный как шелк. Мое обнаженное тело пищит от восторга.
— Ань, можно? — раздается тихий стук.
— Ко-конечно...
Дверь аккуратно отворяется. Я присаживаюсь, придвигая колени и удерживая плед, чтобы он не упал с тела.
Петр Алексеевич входит и замирает. Останавливается на самом пороге и смотрит на меня немигающим взглядом. Его желваки напрягаются, кадык делает характерное движение, а глаза сверлят мои плечи, прикрытые лишь парой локонов.
— Прости, я, — глухо и хрипло говорит он, — не думал, что ты уже легла.
— Все нормально, — мой голос ничуть не лучше. Похож на сиплый. У меня так сильно звенит в ушах от взгляда Петра Алексеевича, что я еле себя слышу.
— Ладно, давай завтра, — он разворачивается, но я останавливаю его.
— Нет. Что-то случилось?
— Случилось, — шумно выдыхает отец моей подруги. — Ты, Аня.
— Мне так жаль, — тут же принимаюсь извиняться я, — я помешала вам сегодня. Я уже столько раз ругала себя за то, что натворила. Я не хотела. И я не знаю, как мне отблагодарить вас за все, что вы сделали.
Я тараторю, пытаясь в очередной раз вымолить прощение. За окном светает, а мы только ложимся спать! Чувствую себя паршиво, но вместо того, чтобы принять мои извинения, Петр высоко вскидывает брови.
— Стой. Стой, Ань. Ты не так поняла меня, — он делает несмелый шаг ко мне, но сразу же останавливается, будто не разрешает себе ко мне приближаться. — Перестань просить прощение за все это. У тебя нет повода.
— Есть... Для меня вы сегодня слишком многое сделали...
Его взгляд снова застывает на моих оголенных плечах, потом скользит ниже, на мои руки, которыми я придерживаю плед на груди. Ноздри Петра Алексеевича жадно втягивают воздух, кадык опять приходит в движение.
— Я хотел сказать, что... Я пришел сказать тебе, чтобы ты не вздумала мириться с Игнатом. Я знаю, что он будет пытаться вернуть тебя. Но он тебя не заслуживает. Такое не прощают, Ань. Ты все правильно сделала. Что бы Игнат не предложил тебе, не соглашайся на примирение. Завтра же подай на развод. Если ты не против, я отвезу тебя. А потом я предлагаю тебе уехать со мной.
Я хлопаю глазами чаще, чем дышу.
