От мысли, что, пока я была без сознания, меня поцеловал отец моей подруги, я краснею как рак. Ой, как же это глупо! На фоне стресса меня явно несет и мерещится всякое!
Мой телефон настойчиво вибрирует, на экране высвечивается имя лучшей подруги. Она тоже за меня переживает.
— Наконец-то, Анют! Ты дома? С тобой все хорошо? Ты одна? Приехать к тебе? Игнат у тебя был? Что, черт возьми, случилось? Ты знаешь, как я перепугалась? Куда ты пропала?
Шквал вопросов, которыми закидывает меня Лена, не прекращается. Они сыплются так, что хочется выкрикнуть: «Горшочек, не вари!»
— Лен, погоди. Остановись.
— Я так разволновалась, прости, — тараторит она, задыхаясь от эмоций.
— Я дома, Игнат... эм... да, он приезжал, но спокойно, как ты понимаешь, мы не поговорили.
— Еще бы! Ты же бросила его и уехала. Но я не понимаю, Анют, что произошло? Ты испугалась семейной жизни? Мы ведь говорили с тобой на эту тему столько раз, вроде бы все было хорошо. Или... или что? Не в свадебном мандраже дело?
Последние слова пронизаны опаской. Она словно почуяла неладное.
— Он, — я сглатываю ком, который появился внезапно, — мне, — еще один ком, но большой и колючий, — изменил.
— Что-о-о?
Лена молчит, переваривает информацию. Она обычно не ругается, заменяя ругань на созвучные слова. Но в этот раз я слышу далеко не привычное и фирменное Ленино «чудак». В трубку летит самый настоящий отборный мат. Я и не знала, что она так умеет.
Услышав свист чайника, я обещаю Лене все объяснить при встрече. Сейчас объяснения будут лишними. Информацию нужно выдавать дозами. Маленькими порциями. Иначе я сболтну ненужное, так и не узнав у Петра Алексеевича, что и кому по поводу всего произошедшего мне стоит говорить. Уверена, он будет против того, чтобы я упоминала его имя.
— Спокойной ночи, Ань, — выдыхает Лена. — Наконец-то я смогу заснуть.
Заснуть?.. Моя подруга никогда не ложится рано. О чем это она вообще?
Я смотрю на часы и понимаю, что всего-то через пару часов будет рассвет. И мне перед ее отцом становится так стыдно! Невыносимо!
Наверняка Петр Алексеевич хочет домой, лечь спать, смыть в душе этот тяжелый день и избавиться от меня наконец. Но потом вспоминаю его слова, что мы уедем. С ним. Вместе.
Это еще больше кажется плохой идеей. Я точно знаю, что Петр не хочет возиться со мной, но его характер и воспитание не позволяют ему бросить меня в беде.
Сейчас я пойду к нему и рискну отговорить от этой дурацкой идеи. Только вот не уверена, что это удастся мне.
— Пахнет странно, — вхожу на кухню и смотрю на пар над двумя кружками, над которыми колдует Петр.
— Я нашел у тебя какой-то травяной сбор с пустырником и валерианой. Он был закрыт, но сейчас пришло его время.
Мы садимся за стол. Я не знаю, что больше всего хочу спросить: почему уехал Игнат или о чем был разговор с его отцом. И вообще, понятия не имею, как лучше всего начать разговор по поводу отсутствия необходимости в сборе вещей.
Уезжать я никуда не хочу. Все слишком запуталось за этот день и переплелось в тесный клубок, который как-то придется развязывать. Да я словно в болото попала! На каждое мое движение оно еще больше засасывает меня.
— У тебя начался свадебный отпуск, — говорит Петр, глядя на стоящий в коридоре чемодан. — Что в планах, море?
— Петр Алексеевич, — замечаю, что он снова морщится, когда я его так называю, — вы думаете, я сейчас остыну, и все наладится? Нет, это не так. Никакого путешествия не будет. Это конец. Впереди только развод. Дайте мне несколько дней, и я вернусь на стажировку. И…
