И всё же Гил вознамерился предпринять хоть что-то. Он выпотрошил свой дорожный тюк и в импульсивном порыве бунта стал натягивать на себя измятый кафтан и штаны. Дёргаными, ломаными движениями он влез-таки в одежду и даже застегнул пряжки на штиблетах, а потом буквально выкинул своё непослушное тело в коридор и, прихрамывая, спустился к хозяину притона. Хотел высказать претензию по поводу посторонних в его комнате. Но тот встретил его на удивление мягкой улыбкой, полез под стойку и, выудив оттуда конверт и кожаный кошель, протянул всё это Гилу.
– Сидж чужого не берёт. Сидж надёжнее любого казначея.
Парень немного опешил и с дуру принял кошель, а когда ощутил позвякивающую тяжесть металла в своей руке, совсем сник. Эта тяжесть придавила его к сложившимся обстоятельствам не хуже, чем могла бы придавить крыша притона, обрушься она на Гила прямо сейчас. Впрочем, он уже пожалел, что притон был построен достаточно крепко и сравнять его с землей, чтобы замести следы, вряд ли удастся.
Не то чтобы Гил был таким уж кровожадным и беспринципным, нет, он, конечно, не смог бы улизнуть от геров, разменяв свою свободу на десятки чужих жизней. Но в эту минуту его обуяла такая злость, что он мечтал пришибить, лыбящегося во все свои блестящие коронки Сиджа.
Но злость была, конечно, не на него, а на самого себя. Не надо было выходить из комнаты, не надо было принимать кошель! Теперь не отмоешься. Не скажешь, – какие деньги? Я ничего не брал! Этим необдуманным жестом он словно бы заключил с герами пари. И даже верни он хозяину притона кошель, не факт, что тот отдаст его владельцам. Да и не придут они сюда больше.
«Обложили, паскуды!» – матерился Гил, залетая обратно в свою комнату.
Он хлопнул дверью, задвинул щеколду и, привалившись к стене, развязал тесемки кожаного мешочка. Во мраке его убого жилища неприлично ярко сверкнуло золото. Много золота! По меньшей мере две сотни монет. Целое состояние.
С отяжелевшим до невозможности сердцем Гил посмотрел на конверт. Сломал печать, на которой красовался замысловатый вензель с заглавной «Ф», и прочёл послание.
«Многоуважаемый мастер Гилберт, примите аванс в двести золотых монет в счёт будущих услуг сталкера с вашей стороны».
Стоило Гилу прочесть эти строки, как на пергаментной поверхности проступила чернильная литера Ф. Сталкер сглотнул, поняв, что держит в руках магический договор. Прочитав эти строки, и, приняв золото, он подписал себе приговор – дал своё молчаливое согласие на оказание услуг. И словно бы в подтверждение этого, на заговорённом пергаменте проступили остальные условия договора.
«Как только вы сопроводите Кирса в Вильтот и вернёте обратно, получите ещё двести золотых, а также место сталкера в ордене Уф-Олдрич».
– Твари! – выругался Гил и швырнул пергамент вместе с кошелем в стену.
Геры не просто пригвоздили его к выполнению их «просьбы», но и поставили в довольно пикантное и опасное положение. Да ещё и дали понять, что смеются над его попытками ускользнуть от них. Ни тебе охраны, ни угроз.
А зачем угрожать тому, у кого нет шансов отвертеться и спрятаться? Лучше мы его в ещё более пакостное положение поставим, раз уж он так любит бегать – передадим набитый золотом кошель через барыгу опиумом. Все знают, что дела, которые ведут владельцы подобных заведений отнюдь не благостные и грабежом они промышляют не реже, чем другими тёмными делишками.
