«Всё обо мне знают!» – ужаснулся парень, но спорить с врачом не стал. Решил, что свободные от гипсовых оков ноги – это именно то, что ему сейчас жизненно необходимо. Уж от этого-то хрыча он хотя бы убежать сможет? Потом заляжет на дно и по наущению Линды действительно покинет злосчастный Элрич.
Как-то сразу представился одинокий путь через Виландский лес, через ещё более захудалые городишки нежели их Элрич (бывали в Кётене и такие), через Готтард – ибо все тракты и дороги вели сквозь это сосредоточие роскоши.
Готтард! Память услужливо подкинула образ Марлены. Её восхитительно пушистые ресницы, прячущие омуты чайных глаз, её налитые молодой сладостью губы, её румянец и вздохи… О-о-о-о! Эти вздохи ему не забыть уже никогда. Особенно теперь, когда он знал, что она жива, что бывает в Элриче, а может, даже поселилась здесь, сбежав от мужа.
Жизнь или роковая любовь, что важнее для затравленного сталкера, так и не обзавёдшегося в их продажном мире ни одним покровителем? Любовь, конечно, манит, но как любить там, в тёмном мире усопших? Нет, это возможно и в столь мрачном месте, вот только без взаимности, ибо Марлена не станет ходить к нему на свидания в другое измерение, да и никто не станет, ведь отвести их туда будет некому.
Гил сглотнул подступивший к горлу ком, осмотрел свою белую, распухшую от влаги ногу со следами белого порошка, такую же руку. Потом он перевел взгляд на стоящую за спиной врача Линду. Его подруга – умница, словно прочла мысли Гила, как бы между прочим вынула из большого тюка поясную сумку, в которой хранилось оставшееся золото и дорожные бумаги. Она стояла, держа её в руке, и с жалостью смотрела на друга.
Гил вздохнул ещё раз, а затем подскочил на месте и со словами, – большое спасибо за труды, – вылетел из дому, не забыв, конечно, про сумку с добром. Ну, вылетел, это было громко сказано, потому как затекшая нога слушалась плохо, к тому же все ещё болела. Но без гипса Гил чувствовал себя почти всемогущим, а потому оторвался от выбежавшего вслед за ним старика, помахав ему на прощанье рукой.
11. Глава 10
Провонявший тошнотворным опиумным смрадом притон встретил Гила недоверчивыми взглядами. Оно и понятно – парень мало походил на пропащего курильщика. Зато сильно смахивал на оказавшегося в переплете пройдоху. Одетый в ночную пижаму с драным воротником, прихрамывающий и к тому же босой, он вызывал не то чтобы сомнения, но даже неприязнь.
Винить хозяина притона в таком отношении было глупо: в подобных заведениях частенько прятались королевские преступники, и уж если их находили, то владельцам приходилось несладко. Но у Гила был аргумент в свою пользу и довольно увесистый. Он достал из кармана заранее приготовленный золотой и, покрутив его между пальцев, спросил:
– Есть ли отдельная комната?
Хозяин притона сверкнул блестящими коронками и протянул ему ключ.
– Но если у меня возникнут из-за тебя проблемы, ты одним золотым не отделаешься.
Гил кивнул и, молча взяв ключ, пошёл искать свою комнату.
Жесткий, кишащий клопами топчан, масляная лампа на табурете с перевязанной ножкой и выцветшие синие стены. В такой обстановке радовало только окно, выходящее в безлюдный двор. Не хоромы, но пару дней пересидеть можно. Разжиться одеждой, разработать конечности, да и припустить из славного Элрича как можно дальше.
Гил зажег лампу, сел на топчан, задрал штанину и ощупал ногу. Потом медленно сжал и разжал кулак, наблюдая, как натягиваются тросы его жил на выздоровевшей руке. Переломы срослись вполне сносно, мышцы были не в том привычном тонусе, что раньше, но, по крайней мере, не слишком одрябли, а тупая ноющая боль вызывала скорее раздражение, нежели дискомфорт.
