Чужие долги - страница 3
– Знаешь, как достать Хварну?
Вот теперь Апам Напат посмотрел прямо на него. Глаза его под белыми бровями были совершенно черными. Если смотреть в них долго, начинала кружиться голова и земля уходила из-под ног. Но Франграсьян упрямо не отводил взгляда.
– А на что тебе Хварна, сын Пашанга?
– На то, что я хочу стать царем Ирана.
Апам Напат усмехнулся:
– Ты туранец.
– И что? – запальчиво спросил Франграсьян.
– В тебе слишком много крови Туры, чтобы Хварна далась тебе. Но… – тут он задумчиво прищурился, будто что-то припоминая, – ради него, так и быть, посмотреть можешь.
Он показал рукой на море, и Франграсьян машинально посмотрел туда же. Из воды поднималось что-то золотистое, сияющее. «Это же солнце», – хотел было возразить Франграсьян и тут же понял, что это не солнце. Точнее, не просто солнце. Казалось, это сияние вобрало в себя и солнечный свет, и пламя костра, и переливы драгоценных камней. Вода в его отсветах становилась прозрачной до самого дна, и рыбы замирали и вытягивались в струнку, как бы устремившись к нему, однако не смели двинуться с места, не решались приблизиться. Само небо поблекло в его лучах. Франграсьян, будто зачарованный, шагнул вперед – и тут же с глухим вскриком отскочил: пальцы ноги обожгло точно огнем. Посмотрев вниз, он увидел, что носок сапога потемнел от воды. Он поспешно поднял глаза, но чудесное сияние уже померкло; на волнах плясали обыкновенные солнечные блики. Разгорался рассвет, но после увиденного он показался Франграсьяну тусклым и хмурым. Он обернулся к Апам Напату, но тот тоже исчез, словно его никогда и не было. Только одинокое белое бревно лежало на песке.
Когда утром пятого дня от ворот донеслись радостные клики туранцев и вестник сообщил, что Франграсьян приближается к городу, Мануш-читра сперва не поверил. Их так называемый новый правитель еще никак не должен был вернуться с Ворукаши. Вообще-то ему полагалось там и сгинуть. Но он, похоже, решил не доставлять Мануш-читре даже такой малой радости. Впрочем, что бы это изменило? В городе стояло туранское войско под командованием хмурого Керсевазды, правой руки Франграсьяна, вооруженные до зубов туранцы объезжали улицы, на стенах замерли их часовые, и выбора у Мануш-читры особого не было.
С виднейшими сановниками он вышел навстречу Франграсьяну. Тот, запыленный, усталый и злой, едва взглянул на них. Он бросил поводья подскочившему конюшему и прошел мимо Мануш-читры, словно его тут и не было.
– Успешно? – спросил Мануш-читра у его спины.
Франграсьян обернулся. В первое мгновение он как будто вовсе не узнал Мануш-читру, но потом, похоже, сообразил, кто перед ним: в глазах его мелькнула прежняя ненависть и что-то новое, незнакомое. Подозрение? Вопрос?
– Ну-ка, подойди сюда.
Мануш-читра, и не оглядываясь на сановников, чувствовал на себе их пристальные взгляды. Туранец подзывал его, как слугу. Но он не мог просто сделать вид, что ничего не слышал, или потребовать, чтобы наглец смыл оскорбление кровью. Тот вернулся с Ворукаши живым, а это что-нибудь да значит.
Поэтому он медленно подошел к Франграсьяну и остановился перед ним.
Франграсьян нетерпеливо поманил его: ближе.
– Кто такой Апам Напат? – спросил он, когда Мануш-читра едва не уткнулся ему в грудь.
Мануш-читра опешил:
– Откуда ты его знаешь?
– У вас что, у всех принято отвечать вопросом на вопрос? – пробурчал Франграсьян, но скорее устало, чем угрожающе.