– Доброе утро, Григорий Евгеньевич! – отвечаю я ему ее голосом. – Сегодня принесу Вам на подпись новогодний номер.
– А Жанна Оттовна?
– Жанна Оттовна в отпуске, Вы сами ее принудительно отправили. У нее было больше ста дней неотгулянных. Вы сказали, это безобразие.
Возможно, это самая длинная фраза, которую Марго ему сказала за все время своей работы в университете – но я же не Марго, чтобы бояться Страшного большого босса до помрачения рассудка. Что он мне сделает? Отругает? Уволит? Ха.
Да и смотрит он… Марго как-то иначе его воспринимает, наверное, но мне совершенно очевидно, что она ему просто нравится. Привлекает внешне, если не внутренним содержанием. А Марго все кажется, что он станет сейчас ругать ее за татушку на руке, или за глубину выреза, или за слишком высокие каблуки. Найдет, в общем, за что.
– Точно, – подтвердил он. – Я как-то и привык, что она всегда на месте, и никогда в отпуске не бывает. Хорошо, тогда буду ожидать Вас и новогодний номер.
Марго улыбается ему еще раз, прежде, чем уйти в кабинет, и на этот раз получается даже получше – кажется, ее почти животный страх перед начальством немного развеялся под моим влиянием.
Любые страхи напрасны.
Любые страхи ничего не делают лучше, и я тоже стараюсь ничего не бояться, когда в совершенно другой, чем вчера, одежде,в кармане кожаных модных штанов нахожу скомканную листовку. Нет, бояться нельзя. Ни мне, ни ей.
Работа делается как будто сама собой. Я почти не принимаю участия в процессе, да и не понимаю толком ничего – зато сама Марго – понимает и делает, словно игровой персонаж, поставленный на задание. Разбирает статьи и фотографии, и строчит что-то в социальные сети, и в свой канал тоже записывает “на автопилоте” какие-то видео. Я пересмотрела их – вроде бы, и ничего особенного, но как-то … залипательно. Талант у нее, наверное, есть, хотя академических знаний маловато. С другой стороны, зачем они ей? У нее и зарплата будет побольше моей, и обязанностей, хоть и столько же, но в текущей ситуации – все проще, потому что я могу не вникать. У нас разделение обязанностей: она гребет, а я думаю, как мы жить будем.
Интересно, а если на мою Марго побрызгать святой водой, я изыду? А если она, например, умрет, умру ли я с ней? А если она будет под наркозом, то я тоже? Спали мы одновременно – причем я даже немного дольше, значит, она может действовать без меня. А могу ли я действовать полностью без нее? Я же чувствую боль, например, это тут не совсем то же самое, что управлять марионеткой.
Наверное, лучше не экспериментировать.
И, наверное, нужно будет как-то решить с моей собственной работой и моей собственной жизнью – только вот так, чтобы, если что, если вдруг мой странный сон про то, что я совсем другая девочка с листовками, закончится, как-то вернуться обратно и не остаться совсем у разбитого корыта.
Сегодня-то ладно – я должна быть на конференции, а не на боевом посту, а вот дальше?.. Это мы решим позже.
Мы.
Всю мою жизнь я была только сама за себя, все решения и все ошибки – мои. А сейчас, вдруг, “мы”.
Я и Марго, хоть у нее и нет права голоса.
Она распечатывает макет газеты, выдыхает, прижимает папку к груди и мало не крестится – время идти сдаваться более высокому начальству заместо начальства более низкого. У Марго мелькает подленькая мыслишка – просто почтой отправить и сесть в засаде ждать, но Жанна всегда сама лично ходила с номером к Григорию Евгеньевичу, чтобы он не забил на это, как неважное и не просрал им все сроки.
