***Айзек***
Александра вернулась поздно, не зажигая свет разделась и скользнула в постель. Я чувствовал, как она зажмурилась, притворяясь спящей, как свернулась под одеялом будто котенок, поджав под себя ноги и обнимая подушку.
Я старался не выдать себя, дышать тихо-тихо. Мы дышали темнотой, не приближаясь друг к другу в кровати.
– Ты никогда меня не простишь? – она осторожно развернулась ко мне, не сокращая расстояние между нами.
– Никогда – я осторожно провел кончиками пальцев по ее щеке, чувствуя влагу. Ее слезы причиняли мне физическую боль. Я не выдержал этой пытки, притянул ее к себе, и прижал к груди, пропуская ее длинные волосы сквозь свои пальцы, целуя макушку.
Мои движения из успокаивающих, нежных превращались в жадные, стремительные. Я сминал ее тело. Возможно причиняя боль, но мое тело будто стремилось убедиться, что она живая, из плоти и крови. Я вгрызался в ее губы, оставлял синяки на ногах и руках, до боли сжимая в своих руках, я рвал на ней ночную рубашку. Но она не молила быть нежнее, не пыталась меня остановить.
Отчаяние, а не любовь двигало мною в ту ночь. Голод, а не разум торопили освободить ее от одежды.
Утром я боялся ее пробуждения. Боялся не ее жалоб или осуждения (ведь я чувствовал ее ответные чувства). Меня страшило увидеть в ее глазах любовь и надежду. Но будущего у наших отношений нет. Я постараюсь не допустить повторения, как бы ее не любил.
***Мирра***
Мы стояли в церкви. Нам повезло: как приближенные императорской семьи, наблюдали за церемонией с небольших балкончиков, что возвышались над толпой, которая ликовала внизу. Людей было так много, и они так плотно были прижаты друг к другу, что дышать им было трудно.
Для жениха и невесты, а также священника, что проводил церемонию оцепили небольшой островок в центре храма, а также дорожку, по которой невесту несли четверо высоких и сильных мужчин. Невеста в белом платье сидела в паланкине, украшенном полупрозрачной белой кружевной тканью и живыми розами.
Мужчины остановились, не дойдя до священника пары метров, опустили носилки на пол и помогли красавице, накрытой полупрозрачной фатой до пола, выйти из паланкина.
Остаток пути она преодолела одна, держа обеими руками букет белых роз, не отрывая глаз от Ридона, что встречал ее улыбкой.
Священник произнес текст, новобрачные дали обеты и согласие на брак. Ридон аккуратно приподнял, убирая с лица невесты, вуаль и осторожно поцеловал легким прикосновением губ свою жену. В тот же миг, с балкончиков и из толпы на них посыпались лепестки белых и красных роз, символизирующих страсть и нежность.
Я любовалась как лепестки кружили в воздухе, источая невероятный аромат, как они оседали разноцветными каплями, украшая однотонную одежду новобрачных.
Ридон положил ладонь жены на сгиб своего локтя, и они направились по усыпанной лепестками дорожке к своей карете, которая в окружении охраны отправилась за город, где были разбиты палатки на открытом воздухе, в которых для приглашенных гостей накрыты столы.
Мы (я, Адель, Меркурий с Лизбет и Иллора с Матеушем) вышли на улицу, где нас ожидал лимузин. Перед храмом были установлены столы с едой для всех желающих, возведены сцены, где почти сутки после церемонии слышалась музыка, танцевали и играли спектакли артисты.
Я устроилась в автомобиле напротив Матеуша. Мне неприятно было видеть его с женой, потому, все же, не сдержавшись я задала мучавший меня вопрос:
