между нами и над посыльным мы письма несём, чтобы забыть этот
общества – дом».
«Снова культура по ночи мне явно – душу пророчит и вылезет к
славе, словно медведь из затерянной маски – стал объективностью
духа в подсказке».
«Русскому стал ты ответом и в праве хочешь узнать за особенной
манией снов – между прошлым и чудом под толки, где мы опять
распинаем – те холки».
«Может гитара так стала влюблённой, может в душе ты ей пищу
заставил – жизнью отдать повседневности слов, где укоряешь ту
форму – морали».
«Нет у ночи плохой полосы, только снятся кошмары под странный
объективности жизни предел – быть сегодня немного в ответе за
сердцем».
«Духом политики спишь ты сегодня, духом уснул и по завтрашней
речи, где-то в отсылках на долгом потоке мужества русского -
видеть тот мир».
«За желтизной фонарей и от кучи мира страданий – мы ждём эту
кальку, в судьбах кручёной и форменной ночи, точно опять
веселиться не против».
«Нет алкоголя мне в мире прекрасней, чем утолять эту жажду от
ночи, вдумавшись к низменной глыбе морали, что идиотом там ясно
и плотно».
«За эпитафией сам выбираешь, где тебе может от смыслов дороже
спать, не спадая от форменной кожи в ритм многомерной коллизии -
ночью».
«Дров не рубил, не стропилами в воздух ты закрываешь мне
солнечный фатум, чтобы от ночи искать – этот поздний мир
совершенства и опытом звать там».
«Между искусством ты спишь и не знаешь, что идеалом ты в форму
рожаешь мысленный Бог из подручной приметы – ждать этим
фатумом где-то».
«Чёрные ночи, как в духе арабском спят, покрывая мне дух
многослойный, чтобы и завтра там стало мне рано – к жизни чутьё,
образумившись в стать».
«Раны на сердце, что ночи примета, здесь под итогом снуют для
поэта, взяв этот мир и кусочек тепла, где открываешь ты день – от утра».
«Поздно уже понимать, что ты русский, стало для снов непомерно
большое – данностью общество, жить и прощаться в смыслах
культуры за этим пространством».
«Если бы ад мне не принял ту форму – то, словно ночь я б его
рисовала в низменной позе и между причала душ одиноких, замыслив
так осень».
«Почерком снова ты ночь перенял, в дух современности жизнью
пленял жар многолетний от дрожи в руках, чтобы угрюмостью
ждать там – меня».
«Люди от скуки садятся в том ночью в дар привилегии собранной
чести – видеть свою утомлённую позу между маразмом и образом
личности».
«Чтобы ты сам восхвалял небом сон – встань и притронься от
чувства к нему, словно от жажды ты встретил весну к личности,
падая под пустоту».
«Сны для Европы, что в точности звери – падают в право на теле
последними, падают в чёрном своём одеянии и не узнают о форме -
в тоске».
«Опыт из страха ночного за нами нежно крадётся и стих обнимает,
где ты под зверем и манией помнишь, что отыскал упреждение – знанию».
«Стилем короткой строки по абзацу верность свою соизволит обнять
– долгий вампир, точно в ночи пространство, где ты из глаз
понимаешь им мир».
«Мир на монете и ночь без итога – в каждую душу крадутся, как
чайки в слипшейся важности встретить от толка – твой современный
манер и ответы».
«Русский не спит, но играет на кости, в том убеждая соперников в
масти, что одиночество будто бы роли там для него – утоление в страсти».
«Опять исчез под ролью большинства и ночь – твоя примета между
нами, где сызнова ты ищешь речь словца и тянешь дух российский -
в стороне».
«Ветер для русского ночью не греет, но на конце принесёт и удачу в
пользе от ревности, будто бы раньше было спокойнее в качестве -
