мира».
«Успокой свою душу и мерно поспи, пусть тебе необычностью
встретят те рамки – путь земной, от которого дух позади, а играет в
душе только ритм – музыкально».
«Нет мне от места удобнее в ночи, чем распрощаться из древности в
точке – мира в себе уязвлённого, будто – я за собой в том играю от
чувства».
«Сон мне английский не снится, нет смерти выждать от потуги в
каждом там сердце, что понарошку из кладези высмеял – ты только
день и печали в конце».
«Франция в полной луне между планкой выше и выше, но ждёт в
этом странный мир от невольника в новой нам – скуке, где за
бесчестностью странно в разлуке».
«Только ли миру почёт ты оставил, ждал своё сердце у ночи
бескрайней, где и объём предрассудков не спит, думает жизнью
корить – этот вид?»
«Лебеди в чистой оправе из толков снова плывут по бескрайнему
северу, снова уносят там вымыслом – рок, чтобы и русский родился
пророк».
«Смыслом бескрайней, песчаной затеи стал в безграничности видеть
ты тени, но от избытка и в поле несчастном – спишь, только ратуя
время за нами».
«Не приходи от разницы в печали, но ветром дуй свой маленький
пророк, чтоб мы опять внутри не одичали, но стали к смерти
мужеством на жизни».
«К привиранию близит то счастье день земной и в руках человека -
на монетное плачет в том чувство дух посредственный, чтоб
обещать нам покой».
«Бой идёт, но уж нет никого, только совы под звук благородства
воспевают от мысли свой рок и плачевности душу – из грёз».
«На ночном перелёте ты ранил мне в душе свой последний
источник, будто в разнице мысли мы сами – стали новым внутри
перелётом».
«Не потерял ты волю в гласном сне, а только умер в правилах, чтоб
жить на свете белом в принципах – людей».
«Опять не увидишь ты зарево в чёрном, своём поимённом культурой
взрослении, но станешь сегодня ты мужеством новым, чтоб стилем
любви собирать этот ад».
«Для ночного пера – суть глуха и тонка, точно ноты искра под
неведомой плотью, верит в прошлом, что сам ты поладил из лет на
эпиграфе черт – с посторонним пространством».
«Глухарь и летний почерк между нас, что может быть ещё
прекрасней в судьбах, когда идёшь ты думать, что погас тот луч в
тоске от солнца перед днём?»
«Где горит твой фонарь от души, там идёт по модерну и пламя этой
ночью, чтоб видеть свой мир и тащить этим эхо наверх».
«В городском подземелье царя слышит воздух плохую примету, но и
птицы летают, коря, что нет вымысла в этой поре».
«За двором на конце ноября ты прочтёшь мне сонет между осенью и
покинувший холст от души – будет следующей ночью от нас».
«За собой ты почти затушил сигарету из прошлого образа, где
сбиваются в ливни под крик – только стаи превратностей в сумме ночей».
«Очень долго ты думаешь, чтобы возник твой случайности шарм в
голове, но не носишь ты шляпу, а просто парик, где нелепей ты сам
и манеры лица – не сбиваются в гущу твоих новостей».
«Самым прошлым ты ждал, что за чёрной стеной мне не будет
противнее выключить ад, но спадает от ночи тот свет, что несёт
обстоятельство прошлого, будто бы взгляд».
«На сову ты похож и ушастый, как стиль твой манер идеалов -
убеждать этот мир, принимать мне поклон, где на каждом шагу
будоражат иллюзии ночи – под вьюгу».
«Снежный ком в голове на земной параллели ища – ты не ходишь
под мыслью своей, утопая под звук идеальности ночи, что куда-то
девались там два наконечника плотной оскомины прошлых сердец».
«Бумажный бум на толщей кипы книг и строит Вавилон под стражей
