Цвет счастья - страница 2

Как она ни старалась, ей не удавалось вытащить мальчика из этого потерянного состояния. Он почти не ел и отощал, у него все сильнее выступали скулы. Недели напролет он молча сидел на корточках на кровати или у печки, подтянув коленки к груди и уткнувшись в них лбом, и смотрел в пустоту. Словно наполненный тишиной мыльный пузырь, который в любой момент мог лопнуть.

Поначалу, когда Шарлотта заговаривала о чем-то, что напоминало день, когда она нашла Антуана, на его лицо ложилась тень, и глубокая печаль покрывала все вокруг. Он уклонялся от разговора, и она теряла мальчика. Поскольку боль, которая росла в такие моменты в них и между ними, была невыносимой, однажды Шарлотта тоже стерла воспоминания о том ужасном зимнем дне и больше не задавала вопросов.

Антуан осваивался в незнакомой обстановке очень медленно. Поэтому одна подруга посоветовала Шарлотте найти невролога. Шарлотта на это лишь нахмурила лоб и сказала:

– С Антуаном все в порядке. Просто его броня пробита, а на душе зияет рана. Вполне естественно, что ему нужно время.

– Зачем тебе это, Шарлотта?

– Я знаю его с рождения.

– Это не ответ.

– Я его, можно сказать, сама рожала. Ты ведь помнишь ту ночь. Такую черную, что с тьмой не справлялась даже луна.

– Кто же не помнит? Ты его тогда спасла. Его и Марлен. Но ты не обязана делать это во второй раз.

– Теперь не я его спасаю, а он меня, – сказала Шарлотта и замолчала. Затем продолжила:

– С детьми становишься ближе к миру. От него становится не так просто убежать. Благодаря Антуану я снова возвращаюсь в место, которое мне самой стало таким чужим.

– Тебе всего двадцать два. Ты и так прошла достаточно испытаний за свою жизнь. К чему еще одна ноша? Многие тебя не понимают. Мальчик…

– В моем сердце нет места тем, в чьем сердце нет места Антуану, – перебила Шарлотта подругу.

– Дело не в этом. Им тебя жаль.

– Я сама о себе позабочусь. Меня не надо жалеть. Я знаю, что делаю. И это правильно. Для него. И для меня тоже.

Время унесло подробности и сняло немного тяжести с сердца. Шарлотта позволяла Антуану быть собой, что бы он ни чувствовал. Она говорила с ним просто и непринужденно, чтобы не заставлять отвечать. Она спрашивала, не задавая вопросов. Чувствовала, что это ему помогает. Со временем они оба притворились, что забыли надпись на его лбу, хотя думали о ней каждый день.

– У многих людей нет семьи, которую они заслуживают, – говорила Шарлотта. – Наша с тобой история – не единственная.

Жизнь не казалась Шарлотте чередой случайных совпадений.

– Это было бы слишком просто, – говорила она.

За всем стоял более великий замысел. К тому же она была убеждена, что мы – если действительно того захотим – всегда способны придать жизни желаемую форму, приложив немного усилий и упорства. Многие из нас хотели бы другого начала для своей истории. Однако каким бы ни было это начало, прежде чем оно приведет к плохому концу, у нас все еще есть шанс переписать историю.

Благодаря вновь пробудившейся вере Шарлотты в то, что вне зависимости от произошедшего всегда остается свобода выбрать свою судьбу, чувство беспомощности постепенно покинуло Антуана и уступило место новой надежде. А надежда позволила ему – на время застрявшему в прошлом мальчику – чудесным образом вернуться в реальность и воспрять духом.

Бывали дни, которые загоняли его в ловушку собственных воспоминаний, и ему приходилось пробиваться сквозь льды прошлого, однако в конце концов Шарлотте удалось растопить их своим теплом. И Антуан вернулся в настоящее, в ту точку, где у него было будущее.