Еще один фрагмент прошлого. Ему уже шестнадцать. Он спускается в подвал, где родители оборудовали лабораторию. Находит их склонившимися над монитором, лица освещены синеватым светом экрана. «Смотри, вот эта зона гиппокампа,» – отец указывает на МРТ-скан. «После введения препарата активность выросла на сто тридцать процентов.» Мать качает головой: «Слишком сильная стимуляция. Нужно снизить дозировку, или…» Они замечают его, обмен быстрыми взглядами. «Саша, ты не должен здесь быть. Это конфиденциальные данные.» Он видит на экране снимок мозга и имя пациента. М-7. Ему на миг становится не по себе – не от информации, а от того, как родители смотрят на экран. Так смотрят не на пациента. Так смотрят на данные, на результат.
– Давай поднимемся наверх, – предложил Александр, отворачиваясь от фотографии.
На втором этаже располагались спальни. Он провел Розу мимо родительской комнаты – дверь плотно закрыта, как в день их смерти. Остановился у своей бывшей спальни.
Здесь было чище, чем в остальном доме – он всё-таки заходил сюда пару раз, чтобы забрать вещи. Обстановка строгая, почти аскетичная: односпальная кровать, письменный стол, шкаф для одежды, полки с книгами. Ни постеров, ни спортивных трофеев, ни других обычных атрибутов подростковой комнаты.
– Минималистично, – заметила Роза.
– Отвлекающие факторы мешают концентрации, – процитировал он отца.
Она подошла к окну. Отсюда открывался вид на заросший сад.
– Он был прекрасен когда-то, – тихо сказал Александр, глядя через её плечо. – Мать занималась им. Выращивала розы, ирисы, гортензии.
– Он и сейчас прекрасен, – возразила Роза. – Просто по-другому. Дикий, нетронутый…
Александр пристально посмотрел на нее.
– Тебе правда так кажется? – в его тоне не было сарказма, только искреннее любопытство.
– Да, – она кивнула. – Посмотри: там, под сорняками, все ещё живы розовые кусты. Видишь структуру посадок? И яблони на заднем дворе – им нужна обрезка, но они плодоносят. И этот клематис, который обвил старую беседку… – её глаза оживились. – В этом саду столько жизни. Он не мертв, просто… ждет.
Александр почувствовал легкое тепло в груди – подобие эмоции, которую не мог идентифицировать. Он привык смотреть на родительский дом как на мавзолей прошлого – холодный, мертвый. Видеть его глазами Розы было странно и неожиданно.
– Хочешь посмотреть? – спросил он.
Она обернулась, её лицо светилось от предвкушения.
– Сад? Да, очень.
Они спустились и вышли через заднюю дверь. Густая трава доходила почти до колен, мокрая от недавнего дождя. Роза шла впереди, раздвигая заросли с уверенностью человека, привыкшего к такой среде. Она остановилась у большого куста, скрытого под сплетением вьюнков.
– Это шиповник, – сказала она, осторожно освобождая ветки. – Дикий предок садовых роз. Очень выносливый.
Она продолжила путь, периодически останавливаясь, чтобы указать на то или иное растение. Для Александра это было просто хаотичное скопление зелени, но в её глазах всё имело имя, историю, потенциал.
– Здесь был розарий, – она указала на участок, где сквозь сорняки проглядывали очертания клумб. – Вижу минимум пять разных сортов. Некоторые еще цветут, несмотря на осень.
Действительно, среди зарослей виднелись отдельные цветы – бледно-розовые, кремовые, насыщенно-бордовые. Одни еще свежие, другие уже осыпающиеся.
Александр наблюдал за Розой, пока она исследовала сад. Её движения становились свободнее, дыхание – глубже. Она словно забыла о своей обычной настороженности, полностью погрузившись в изучение растений.
