Каждый раз, когда д’Артаньян появлялся в Лувре, чтобы доложить кардиналу о текущей ситуации или по другим своим вопросам, которых в этот момент хватало, кардинал умудрялся в очередной раз «случайно» попасть ему на глаза. Несмотря на то, что его предупредили о том, что связь с отправившимися в Россию будет нечастая. Это объяснялось многими причинам, и прежде всего опасным состоянием Польши, где каждый день ловили гонцов, пытаясь выведать планы противников. Однако, кардинал и раньше не отличавшийся особым терпением потому, как с трудом переносил ситуации, в которых он чего-нибудь бы не знал. В результате на данном этапе разворота событий он встречался с д’Артаньяном почти каждый раз, когда тот наведывался в Лувр.
Это, ставшее регулярным общение, не могло не насторожить, в свою очередь, короля. И на днях он поинтересовался у его высокопреосвященства чем вызвано ставшее столь активным общение между ним и д’Артаньяном в последние дни. Мазарини ответил, что многим обязан д’Артаньяну, – что для Людовика XIV и без того не было секретом. Он до сих пор иногда просыпался по ночам в холодном поту, когда во сне в очередной раз его мозг вытаскивал из прошлого картинки взбешённой фронды, от которой, если бы не вмешательство д’Артаньяна бог знает смогли бы они тогда спастись… Кардинал проникновенно поведал королю, что подготовка свадебной церемонии столь важного для него, по сути единственно верного человека, стала для него очень ответственным, очень личным событием, к которому он относился как к подготовке свадьбы своих собственных членов семьи. И так как время события приближалось, то и обсуждения деталей случались все чаще.
Людовик XIV сделал вид что поверил, взяв на заметку грядущее событие и решив что не может уступить кардиналу заботу о лучем солдате короля, но зная Мазарини с детства и хорошо выучив его привычки, ни на секунду не усомнился, что тот что-то задумал и явно не намерен его в это посвящать. Не было сомнений, что, коль скоро миссия, с благословения кардинала, носит тайный характер, то и д’Артаньян ничего не скажет. Хоть запри его в Бастилию к его приятелю Безмо, или в какую другую тюрьму. Пусть он тысячу раз был предан королю, но раскрывать чужих тайн, доверенных ему, этот мушкетер точно бы не стал. За это его и ценили.
Решено было пойти другим путем и приставить к д’Артаньяну лучшего шпиона. Что и было сделано. Однако никакой реально полезной информации долгое время и этот, известный своей дотошностью специалист, также не мог раздобыть. Д’Артаньян вел достаточно несвойственный ему образ жизни после приезда невесты: наносил визиты, сопровождая Анну-Шарлотту, посещал светские мероприятия, выезжал на прогулки. Лишь один раз он отклонился от курса, но столь ловко обставил этот трюк, что считавший себя достаточно опытным, шпион, не сразу понял, что его провели.
В программе запланированных выездов и посещений Анны-Шарлотты, разумеется, не могла не могла не возникнуть лавка хорошего знакомого д’Артаньяна торговца тканями. Обычно в ателье и магазины готового платья д’Артаньян не заглядывал, – оставляя Анну-Шарлотту в компании ее подружек. Но тут было другое. К старому приятелю, чья лавка безусловно была среди первых в торговом списке, он не мог не заглянуть и вместе с ней отправился по знакомому адресу. Была у него для этого и еще одна причина. Но об этом никто не был в курсе.
