Ему вторит Йакут ал-Хамави (1179–1229), обращая внимание не только на разноплеменной состав военных колонистов и значение этой оборонительной линии, но и подчеркивая ее политическое и экономическое положение и присутствие в числе поселенцев представителей местных восточнокавказских, главным образом южнодагестанских, народов: «Хосрои (т. е. сасанидские цари. – М.Г.) придавали этой пограничной области большое значение ввиду ее важности и внимательно следили за всеми ее делами. Поэтому для [обороны] этого места были назначены стражи из переселенцев из разных стран и людей, пользующихся у них доверием. Этим людям разрешалось строить все, что они считали необходимым для охраны края от разных тюркских племен, неверных и других врагов, и для этого они не запрашивали центральные власти и не обременяли ее расходами. В числе стражей, поставленных там, есть народ, именуемый табарсаран, соседний с ним народ филан, многочисленный и храбрый народ лакзов, лайзаны, ширваны и другие. Каждому из этих народов, располагавших большим количеством всадников и пеших воинов, было поручено для защиты определенное место».
Хамза Исфахани дополняет эти сведения, сообщая, что Хосров Ануширван назначенным «в каждую местность» предводителям (араб. куввад), т. е. главам военно-административного управления, предоставил войско и выделил «сук (земельный участок) в качестве дий’а (земельный надел), определил его вак-фом их потомкам. Их потомки стали с того времени охраной пределов страны». Здесь мы имеем важное свидетельство о такой категории земельной собственности, как дий’а, представляющей собой в данном случае земельные угодья, выделенные, очевидно, из государственного фонда и предоставленные в условное держание (в качестве военного лена) с правом наследования. Конечно, сами воины вряд ли обрабатывали эти угодья и, скорее всего, сдавали их арендаторам. Эти земельные наделы обеспечивали жизнеспособность и экономическую основу гарнизонов Горной стены, и очевидно, что доходы с них не облагались поземельным налогом (ср. – перс. хараг; араб. харадж), будучи предоставленными фактически в полное распоряжение воинов – владельцев этих участков.
Возможно, к этому времени относится и административно-территориальное разделение зоны Горной стены на определенные тасуки или рустаки – округа, включавшие деревни и их земельные угодья, которые обслуживали соответствующие воинские гарнизоны. Абу Хамид ал-Гарнати (1080–1169/70), который посетил Дагестан и Дербент во второй четверти XII в., в своем сочинении отметил деление Табасарана (через земли которого проходила Горная стена) на 24 рустака, «в каждом из которых находится сарханг подобно амиру». Можно, очевидно, полагать, что это военно-административное деление Табасарана восходит к сасанидской эпохе, и некоторые из фортов Горной стены, расположенных в Табасаране, являлись резиденциями сархангов.
Защита северных рубежей Иранской державы предполагала привлечение на свою сторону местных народов и владетелей политических образований Восточного Кавказа, включенных в состав государства Сасанидов, но обладавших значительной автономией. Важная роль в организации единой системы обороны отводилась представителям местной высшей власти и аристократии. Ал-Масуди сообщает, что царям различных народов, чьи воинские контингенты были размещены в укреплениях Горной стены, Хосров «дал различные степени, отличив каждого царя (
