Далёкая песня дождя - страница 25

– Бом! – раздался и завис в воздухе еще один удар.

– Два, – сосчитал я.

Синие ультрамариновые тени от высоких кипарисов образовались сами собой, от случайных подтеков акварели, это придало пейзажу особенный колорит. Я сразу же решил, что эта работа хорошо впишется в мою очередную выставочную экспозицию.

Сегодня, с невероятным трудом преодолев навязчивое желание, я не пошел к знакомым скалам, а устроил свой пленэр в каменной беседке с колоннами на берегу маленькой уютной бухты. Несмотря на разрывающую сердце душевную муку, при виде бушующей морской стихии мне неожиданно удалось поймать так любимый мною творческий кураж. И моя кисть, повинуясь фантазии хозяина и его творческому замыслу, под лучами восходящего солнца с упоением колдовала над мокрым текстурным листом, превращая его в колоритный кусочек этого капризного рая.

Когда этюд был закончен, я почувствовал ее присутствие за моей спиной, ее свежее размеренное дыхание, пьянящий запах ее молодого красивого тела. На этот раз я не испытал даже малейшего раздражения, напротив, сердце до краев наполнилось приятной негой и сладостным ожиданием чуда.

– Ну вот, сейчас я вижу руку мастера! – ее голос звучал как самая волшебная мелодия на свете, – это гениально! А тени-то, какие прекрасные тени!

И неожиданно поделилась откровением:

– А я от мужа ушла…

– Ради меня? – не оборачиваясь, спросил я.

– Ради себя…

Я не дал ей закончить, резко обернулся, опрокинув на пол этюдник со свежей работой, и жадно обнял губами ее мягкие теплые как лето уста. Она обхватила мою шею тонкими гибкими руками и прижалась ко мне всем своим горячим, пахнущим морем и майской акацией, телом. Время для нас обоих остановило свой размеренный ход.

Мы снова провели на пляже весь день. Нам никто не мешал. Курортный сезон в Ницце еще не открылся, и побережье было совершенно пустынным. Только шершавый шум прибоя ненавязчиво напоминал о том, что жизнь идет своим чередом и совершенно не зависит ни от нас, ни от наших желаний.

– Бом!.. – часы издавали мелко дребезжащие в пространстве мелодичные удары.

– Три, – продолжал я этот вроде бы простой и предсказуемый счет.

– Желтый. Снова желтый! И здесь желтый, и здесь…

Я застал ее в моей мастерской, где Она с искренним удивлением во взгляде внимательно изучала мои новые работы, воодушевленно комментируя результаты наблюдений вслух.

Прошло два месяца с того дня, когда рейсовый авиалайнер, с трудом преодолев накрывший добрую четверть земного шара грозовой фронт, доставил нас в Минск. Быстро забыв своего француза – мужа, трехэтажный особняк на берегу моря и новенький «феррари» в гараже, Она с удовольствием, как мне казалось, взвалила на свои красивые плечи незавидную ношу домашней хозяйки, которая совершенно не подходила к ее ангельской внешности. Это она быстро поняла сама и стала постепенно гасить свой случайно разгоревшийся хозяйственный пыл походами по бутикам, фитнес-клубам, спа-салонам, а также новыми подружками и еще какими-то делами, о которых предпочитала не распространяться.

Единственное, что в ней оставалось неизменным со дня нашей первой встречи, так это безграничное восхищение моим умением рисовать и какая-то фанатичная преданность всему, что связывало меня с этим умением. Я наслаждался ее присутствием в моей жизни, не веря, что это происходит со мной. В этом волшебном состоянии мое творчество наполнилось новым дыханием, и из-под кисти, одно за другим, рождались новые яркие и неординарные полотна.