Вообще-то, конечно, я была несколько разочарована. Детей нам дали слишком маленьких, а я ведь мечтала работать с подростками, – как-то я их лучше понимаю, что ли. Но что поделаешь! Может быть, малыши более послушные. Да и, в конце концов, не самые младшие они среди всех пионеров: вон, у Гали и Бороды детишки шести-семи лет, им ещё носы вытирать надо. Непонятно, как родители вообще решились отправить таких малявок в лагерь! Была бы я мамой, ни за что не отпустила бы.
Зато в первом отряде пионеры совсем взрослые. Некоторых и детьми трудно назвать – они всего на полтора-два года младше вожатых. И как девчонки будут с ними управляться – загадка. А может быть, с большими, наоборот, проще: все они в лагере уже не первый раз, знают все правила, традиции и запреты, и наверное, даже помогают своим юным вожатым. Кстати, старшие отряды едут на второй «веранде» и похоже, они нас уже порядочно обогнали. И это правильно, ведь первому отряду уже сегодня, в день заезда предстоит дежурство по лагерю: не успеют они сойти на берег и бросить свои сумки в палатах, как сразу же помчатся в столовую накрывать к обеду.
В тот самый момент, как мы высадили наш отряд на берег, я со всей ясностью осознала, какая вещь нужна вожатому в лагере больше всего, – рупор! Да, именно вот этого простого и гениального приспособления мне очень не хватало в течение всех трёх недель лагерной смены. В первую же минуту после прибытия наши почуявшие свободу пионеры рассыпались по всему берегу, как горох, и нам пришлось полчаса драть глотку, чтоб собрать их вместе и отвести в отряд. Впрочем, некоторые из наших подопечных, судя по всему, попали сюда не впервые, потому что сами направились к корпусу и сами поднялись на третий этаж, где и ждали нас возле дверей отряда, равнодушно разглядывая приветственный плакат, над которым мы с Лилей столько пыхтели…
Надо сказать, что я как в воду глядела, когда рисовала крабиков на дверях мальчишечьих палат. Ибо наши пацаны, не успев ещё разложить вещи, и едва наспех проглотив свой первый лагерный обед, помчались со всех ног к воде и там, – кто присев на корточки, кто согнувшись в три погибели, – приступили к охоте на мелких морских членистоногих с клешнями. Крабики! С утра до вечера – крабики! Мало того, что перед завтраком, обедом и ужином нам с Лилей приходилось совершать кросс по всей прибрежной полосе, чтобы собрать наших любителей подводной охоты и отвести их в столовую… Через пару дней в палатах установился специфический запах дешёвого рыбного рынка, потому что всех пойманных крабиков мальчишки держали в банках на балконе или под кроватью, где несчастные морские обитали, разумеется быстро уходили в мир иной. А после того, как я сняла одного из наших пионеров с пирса, откуда он подкарауливал свою добычу, свесившись вниз головой, я поняла, что если я окажусь в местах «не столь отдалённых», то виной всему будут именно эти восьминогие морские твари. Но поделать с этим ничего было нельзя. И иногда даже – в педагогических целях – я подходила к кому-нибудь из своих подопечных, замершему у кромки воды, сгибалась пополам, следила за шевелящимся в морском песке пленённым крабиком и задавала юному океанологу вопросы об особенностях жизнедеятельности этих существ.
Прекрасная половина нашего отряда столь же упоённо, настойчиво, терпеливо и самозабвенно предавалась другому занятию первобытного человека – собирательству. Наши девочки с первых же часов пребывания в лагере приняли положение «кверху попой», и целыми днями высматривали на прибрежной полосе коральки. Коральки, если кто не знает, это такие крошечные, размером с ноготь детского мизинца, ракушечки, из которых можно делать разные очень красивые и интересные вещи. Девчонки наполняли коральками предусмотрительно захваченные из дома пакеты и стеклянные банки, а потом мастерили из них украшения: браслеты, бусы, колье. Одна из рыжеволосых сестёр-близняшек вскоре подарила мне чудесные бусы из серых и кремовых коральков, нанизанных на нитку. Жаль, что нитка оказалась не слишком прочной, и в один прекрасный день мои бусы порвались и рассыпались по всему полу вожатской комнаты, отчего я расстроилась чуть не до слёз.
