Читать онлайн Валентин Белокрылов - Далеко в стране Колымской, или Золотодобытчики

Бориса Пьянкова англичанка выгнала с урока за то, что он так сладко уснул на уроке, что захрапел. Ночь Борька провел за игрой в карты, в который раз крупно проигрался и в школу пришёл с двумя мыслями: где бы раздобыть денег и утром не видеть бы мать. Услышав храп, класс захохотал, и англичанка, разбудив Бориса, отправила его домой досыпать.

Минут через десять Борис без стука вошёл в класс и, шмыгнув носом, произнёс: «Помер наш дорогой вождь, Иосиф Виссарионович Сталин».

На мгновение класс замер, оглушённый этим сообщением.

«А ты, Борис, не шутишь?» – спросила вдруг побледневшая англичанка глухим голосом.

– Да что вы, Наталья Андреевна, разве этим можно шутить! По радио передали.

Погодите, ребята, – попросила учительница, – я схожу и всё узнаю. В классе установилась мёртвая тишина, а когда вернулась заплаканная Наталья Андреевна, девчонки взревели.

Занятия 6 марта 1953 года в школе отменили. На улице мела метель, когда Владимир Коршун и его девушка Галина, вся заплаканная, возвращались домой.

– Что, Володя, делать-то будем? Как жить дальше будем? – в который раз спрашивала его девушка, размазывая варежкой по лицу слёзы и снег.

Владимир молчал, у него и самого в горле стоял комок, был бы он один, тоже бы всплакнул, вылил слезами всё внутреннее напряжение, но рядом была девушка, это его удерживало от слёз, он шёл молча, подставив лицо ветру и снегу.

– Да что делать будем, как жить, что с нами станет? – спрашивал он себя дома и не мог ничего вразумительного ответить даже себе. Слишком велика была потеря. Матери дома не было, он включил радио на всю громкость, траурная музыка брала за сердце, и, дождавшись правительственного сообщения о смерти Сталина, радио выключил.

Вспомнился ему погибший отец, которого он помнил смутно. Второй дорогой ему человек ушёл из жизни, и парень задумался о смерти, которая казалась такой нелепой по отношению к дорогим ему людям.

Он на миг решил представить себя мёртвым, хотел бы увидеть, что будут делать Галка, Томка и вообще ребята, но почему-то смог вообразить себе только рыдающую мать, как она тогда рыдала, над похоронкой. Дальше ему думать о смерти расхотелось, он не мог выносить материнских слез, да и надо было наносить воды для стирки. Вода, дрова, да и мало ли чего в доме требовало мужских рук и Владимир, подрастая, постепенно всю мужскую работу отобрал у матери. Он надел фуфайку, заменявшую ему и всем его сверстникам и зимнее и демисезонное пальто, привязал кадушечку к саням и принялся возить воду с ближайшей водокачки, примерно за километр от их дома. Вылив вторую кадушечку в большую домашнюю кадку, он собрался в третий раз, но пришёл Борис Пьянков.

Борис был единственным ребёнком у отца с матерью, как и Владимир, но контраст был разительный между этими единственными сыновьями. Если у Владимира был один костюм, в котором он ходил и в школу, и на вечеринки, то у Бориса костюмы были и бостоновые, и шевиотовые, под которые он надевал шёлковые рубашки. Многие ему завидовали. У него одного из всех ребят в классе были наручные часы «Победа», на которые он то и дело заглядывал на уроках и на переменах. Учились они с пятого класса вместе, и одно время считались чуть ли не друзьями, много было общего у них в то время. Владимиру не нравилось, что Борис относился к нему пренебрежительно-снисходительно. У Бориса тогда были шахматы, дорогие из слоновой кости, играл он если не отлично, то, во всяком случае, прилично и многих обыгрывал. Когда его обыгрывали старшеклассники, он не кипятился, не горячился, но начинал выходить из себя когда проигрывал своему товарищу и сверстнику. Владимир был его партнёром, пока учился играть и пока не понял красоты шахматной игры. Поначалу он просто переставлял фигуры, делал много зевков и Борис легко его обыгрывал. Но когда сосед Илья растолковал ему суть игры, и показал азы шахматных комбинаций, Владимир начал всё чаще обыгрывать Бориса. Этого тот ему не мог простить, и постепенно из почти друзей они стали соперниками.

– Володя, у меня к тебе разговор. Сегодня я не ночевал дома. Если моя мамаша придет к вам, скажи, что я ночевал у вас.

– С Жучей гуляли? Прижмут вас, он мать родную продаст, чтобы самому не сесть.

– Это моё дело. Ты скажешь?

– Ладно, скажу.

Борис сразу ушёл. Владимир навозил воды, наскоро поужинал. Матери всё не было, чтобы не слушать её рыдания лёг спать. Уснуть не мог, почему то вспомнил Тамару, школу.

До 7 класса Владимиру вроде бы нравилась Княгиня – его соседка по парте, Томка Князева. Она ему то – нравилась, а то не нравилась. В 7 классе он стал её выделять, иногда ему больше Тамары нравилась Аська, голубоглазая и пышноволосая блондинка, но она в середине учебного года ушла в другую школу, и он стал забывать о ней. После окончания четвёртой четверти восьмого класса, после экзамена решили сыграть в лапту. Они с Тамарой оказались в разных командах, он ловил мяч, она убегала, кто-то бросил ему мяч и он, изловив его, оказался с Тамарой один на один на площадке. Она сжалась и ожидала, когда он попадет в неё мячиком. Взгляды их на какое-то мгновение встретились, она, разгоряченная бегом, ждала и то хмурилась, то улыбалась.

– Коршун! – ревела команда,– чего стоишь, сали!

Он после не мог вспомнить, что же он увидел тогда в её глазах?

Если раньше он ходил с ней в школу и из школы, совершенно не стесняясь, как с любым товарищем или другом, то после этого стал он с ней робким и несмелым. После игры они шли с ней домой, причём она сама его подождала и по дороге предложила, – Володя, давай с тобой сходим на скалы.

Владимир согласился, девушка же предупредила,– ты за мной только не заходи, я сама выйду за город. Сказала и густо покраснела, видимо, испугавшись своей смелости.

За городом, на скале, куда они поднялись разгоряченные высоким подъёмом, дул ветерок, приятно обдувая лица, и этот же ветерок оголял сверх меры её полные ножки и плотно обтягивал фигуру, это так взволновало парня, что он даже отвернулся. Скалу эту он знал хорошо, сразу провёл девушку к плоскому камню, на который они сели.

Гора с каменистым гребнем была одной из господствующих высот, выше неё была скала с геодезической пирамидой на макушке, и с этой скалы ничто не закрывало вида города, и его окрестностей.

Этот скалистый гребень Владимир с пацанами с самых малых лет облазил вдоль и поперёк, здесь парнишки испытывали свою ловкость, смелость и удаль. Он знал тропинки, по которым мог подняться даже ребёнок, но знал и такие дорожки, где мог сорваться и скалолаз. Шли они с ней по крутому, заросшему травой склону, зигзагами, чтобы меньше уставать, отдышавшись, сидели и смотрели на открывающуюся панораму родных мест. Лента речки блестела на солнце, или темнела зарослями тальников, черёмух и яблонь дичек.

Владимир смотрел на долину реки, на город и вдруг попросил,– Тома, посмотри на меня.

– Зачем?– спросила она в упор взглянув на него, стёкла очков давали блики и он попросил, чтобы она сняла их. Без очков широко открытые глаза выглядели как-то беспомощно, но были красивы и выразительны.

– Что ты увидел? – полюбопытствовала девушка.

– Увидел твои красивые глаза,– ответил, Владимир, слегка покраснев. Было ему впервые очень хорошо сидеть рядом с ней и даже не дышать.

Когда они насиделись и насмотрелись, решили спуститься вниз по отвесной скале. Отвесной она виделась девушке, но на самом деле он повёл её по тропке, по которой мог спуститься и ребёнок, умеющий твёрдо стоять на ногах и ходить, не спотыкаясь. Стал спускаться первым, не подумав о том, что будет заглядывать под подол.

Когда они спустились, то он сделал вид, что ничего не видел, она же сделала вид, что ничего не заметила, рядом пошли в лес к речке, напиться воды. У берега ныли комары, а над заводью громко куковала кукушка, когда она замолкла, девушка попросила:

– Кукушка, кукушка! Сколько мне лет жить? Кукушка, как будто услышав её просьбу, закуковала громко и отчётливо. Считали оба и насчитали двадцать шесть лет.

– Ой! Что-то очень мало! Давай и тебе попросим покуковать,– предложила Тамара, но он отказался.

Напились воды, и пошли вверх по течению, шли вдоль леса неспеша, говорили об экзаменах, о знакомых и товарищах.

– Смотри, Тамара, вот как будто женщина плещет свои волосы в речке,– показал Владимир на иву, ветки которой касались воды.

– Ветки вижу, а вот женщину при всём моём желании представить не могу,– призналась Тамара. В лес я одна ходить боюсь, боюсь медведей, волков и в последнее время, как убили тигра, и тигров.

– А я вот леса, не боюсь. В городе на тебя могут напасть, избить, ограбить, а в лесу этого нет. Зато могу посмотреть на бурундука, посмотреть на белочку, могу увидеть косулю, вспугнуть зайчишку, в своём лесу знаю,– где какая ягода растёт, где какие грибы бывают и где можно заночевать.

– Я бы, Володя, в лесу ночью умерла от страха, я дома, когда одна, боюсь темноты, мне одной всегда кажется, что кто-то сидит под койкой или в тёмном углу.

Расстались они в тот день после заката и стали встречаться почти ежедневно. Он предложил ей дружить, она тогда сказала: «Да», – но ухмыльнулась и спросила: «А тебе разве мало нашей настоящей дружбы?»

– Это чтобы ты с другим парнем не стала ходить, как со мной. Симптомы любви все были налицо, впервые ему была немила даже рыбалка, впервые он не ходил на карасиков. Утрами, когда он вставал после сна, в котором ему снилась Тамара, щёки горели огнём и, казалось, что вода от прикосновения с ними начнёт шипеть и испаряться.

На каникулах, после девятого класса, Владимир ушел работать с топографами и за всё лето ни разу не встретился с Тамарой.

Столько денег Владимир с матерью не видели ещё ни разу. Когда он отдал матери получку, она заплакала от радости и гордости за сына, и скоро ушла поделиться радостью с соседкой. А сын собрался в баню и в парикмахерскую. За лето он вырос и возмужал. Осенью, когда начали учиться, написал записку Тамаре, и предложил встретиться за городом, где до самого заката ждал, но так её и не дождался.

С Тамарой он встретился в школе, хотел рассказать ей о себе, как он работал, расспросить её, но она равнодушно посмотрела на него, да так, что сразу охладила весь его пыл. Он попробовал спросить: «Что с тобой, Тома?»

– Да ничего особенного, – равнодушно ответила она и отошла в сторонку. Вечером он ещё раз попытался поговорить с девушкой, но она демонстративно пошла домой с девчатами, не обращая на парня никакого внимания. Владимир растерялся, не в состоянии понять такого поведения Тамары. Он хотел поговорить с ней, а она его избегала.

Первый день занятий прошёл суматошно, тем более, что их предупредили о работе в подхозе со второго сентября. На картошку поехал на этот раз даже Борис Пьянков, которого обычно от всех работ выручала мама справкой об освобождении, которые она доставала в поликлинике. Причина поездки Бориса была определена сразу же,– он увлекся своей одноклассницей Галкой, девушкой красивой и видной. Она же была равнодушна к Борису, это равнодушие злило Бориса, его бесхитростные попытки заслужить расположение Галины были замечены и стали предметом шуток, действовавших на парня, как кусок красной тряпки на быка. Борис не только злился, но и кидался драться. Приехал он, как говорили одноклассники, при полном параде, приехал не копать, а завоёвывать сердце красавицы. Брезгливо порывшись в земле, он скоро ушёл к речке курить и до обеда не появлялся.