Далеко в стране Колымской, или Золотодобытчики - страница 15

Билеты они достали только в общий вагон и с великим трудом отвоевали две полки в купе, одну среднюю, и одну верхнюю, на которых спали поочерёдно.

Поезд Благовещенск-Иркутск называли "Пятьсот весёлый" состоял он весь почти из общих вагонов, и продавали на него билеты всем желающим уехать не далее Иркутска. Билет давал право на поездку и только, даже без элементарных удобств. На некоторых станциях в вагон не могли попасть даже с билетом, в вагоне было тесно, шумно и грязно. Но молодые люди мало обращали на всё это внимание, а вот полки берегли, даже когда трое ели, то двое лежали и, если не спали, то делали вид, что спят. На остановках бегали за кипятком. Иван взял огромный эмалированный чайник, который перед Иркутском кто-то взял и не вернул. Ходили по базарчикам, на которых в то время можно было купить за умеренную плату любую еду. Брали малосольные огурчики и горячую картошку, доедали всё, что наложили родители на дорогу с наказом съесть всё побыстрее. Знаменитый омуль в любом съестном виде пошёл у Байкала. Поезд катил не торопливо, и скоро молодые люди привыкли к тому, что он вдруг остановливался в чистом поле, паровоз громко пыхтел, как будто уставал так, что без передышки не мог даже сдвинуться с места. Парни выскакивали из вагона и рвали девушкам цветы, а, если рядом была речка, то успевали выкупаться. Владимир первый раз ехал так далеко, ему всё было интересно.

На одной из бесконечных остановок заметили у речки цыганский табор. Цыгане заторопились к поезду, кто-то побежал бегом, кто-то уже вскочил в вагон. А один цыган посадил на телегу всё своё многочисленное семейство и привёз к поезду. Цыганки сразу же начали предлагать гадание, дети готовы были сплясать за рубль хоть на животе. Цыган, что привёз свою семью, степенно закурил, с ним разговорились.

– Откуда едете?

– Из-под Владивостока, к себе на родину, в Бессарабию.

– Давно едете?

– Сразу же выехали, как узнали, что война закончилась, – ответил цыган, попыхивая толстой самокруткой.

Кто-то вынес гармошку, и цыганята начали лихо отплясывать, цыганки гадали, пассажиры толпились у поезда, и поле, где остановился поезд, походило на шумный воскресный парк.

К Байкалу подъехали на рассвете, а караулить встречу с озером начали задолго до рассвета. Прозрачная байкальская вода оказалась такой же холодной, как в роднике или лесной речке, пробовали на вкус сами и несли воду в вагон тем, кто не мог сам сбегать и зачерпнуть. Пробовали омуль и начали считать туннели, которые начались после станции Слюдянка. Было туннелей много, очень много, один пассажир начал после каждого откладывать по спичке из полного коробка и спичек ему не хватило. Туннели были длинные и короткие, были спаренные и поезд, не успев выйти полностью из одного, скрывался в другом. Поезд шёл, труба коптила, и скоро все пропахли угольным дымом и покрылись сажей. Горы в некоторых местах нависали над железной дорогой, а с другой стороны совсем рядом плескалась прозрачная байкальская вода.

Иван знал Иркутск и поэтому предложил всем сдать вещи в вокзальную камеру хранения. Сдав вещи, повёл всех на трамвай и посоветовал убрать деньги и документы подальше.

– Тут такие ловкачи, что вмиг повытаскивают. Доехали до пересечения улиц Ленина и Большой, которой название Карла Маркса никак не могло прижиться.

– Вот, Леночка, твой финансово-экономический институт,– показал Иван на огромное здание напротив остановки, а остальных повёл за собой по улице Ленина. Дошли до здания иняза, и Владимир договорился встретиться с Галиной здесь вечером. Иван, показал Ирине корпус её института, а сами они с Владимиром пошли в приёмную комиссию, расположенную в первом корпусе горного института по улице Красная Звезда. Там им сразу дали направление в общежитие, дали приёмные листки, предупредив, что эти листки будут служить и пропусками во все корпуса института. Иван всё знал, поэтому прежде чем идти в общежитие, они заскочили в иняз и быстро нашли Галку. Ей дали направление в общежитие, на улице Ленина, куда её и проводили. Шли пешком, довели Галку, и дальше, прошли мимо огромной действующей церкви, потом пошли по улице Седова до Советской.