После возвращения невесты из колхоза кино, театр и просто прогулки вдвоём были у них ежедневно. Как говорил сам Владимир, с культурными мероприятиями у них было всё нормально, а вот с уединением была одна бесконечная проблема.
Полюбили они гулять по Большой, автотранспорт по ней не ходил и толпы молодёжи заполняли улицу. Улица эта была самой оживлённой и многолюдной из всех улиц города. Раза два сходили на танцы в парк Парижской коммуны, но на танцах было не протолкнуться и они чаще всего сидели и слушали духовой оркестр, исполнявший классику. Темнело и они искали уголок поукромнее. Потом Владимир провожал Галку до общежития и после нескольких поцелуев они расставались до следующего вечера.
Иван Ерёмин успешно сдал экзамены в оба учебных заведения, но в институт не попал из-за того, что, когда шло зачисление, он сдавал последний экзамен в Ангарске, там он теперь и учился, и, как сам признался, ожидая призыв в армию, весело проводил время. Владимир встретился с ним в выходной на Большой. Иван сказал, что здесь он бывает часто, и, закидав его вопросами, повёл к другу, который жил на квартире.
Друга Ивана Еремина – Юрия, Владимир узнал сразу, да и тот засмеялся, когда Иван их знакомил.
– Вместе штангой занимались,– объяснили они Ивану, учились только в разных школах. Иван сходил за водкой, Владимир пить категорически отказался.
– Что так?
– Иду на свидание, а моя девушка не любит, когда пахнет перегаром.
– Девушка – это святое, – согласился Юрий и они вдвоём с Иваном распили бутылку.
Разговорились и Владимир заметил, что дело к морозам, а они с подружкой не имеют тёплого угла, где бы можно было нацеловаться перед армией.
– Ключ у меня в почтовом ящике, – сказал вдруг Юрий, – я прихожу поздно, то тренировки, то занятия и вы можете у меня проводить вечер в тепле. Уголь и дрова в сарае, топите, влюбляйтесь и мне будет хорошо, буду приходить в натопленную квартиру. До 22-х я здесь не бываю, а тебе уж недолго гулять на гражданке. Хозяину скажу, что вы мои родственники, живёте по общежитиям, думаю, поймёт, а за бутылку и пищать не будет. Он показал Владимиру, где и что лежит и смеясь посоветовал: – что не ясно будет, пиши.
Первый раз Галка шла с неохотою, но три часа проведённые в тепле подняли её настроение.
– Вот бы нам такую найти, – помечтала она.
– Вернусь и обязательно найдём.
Вдвоём они навели порядок в квартире занятого холостяка. Владимир оставил две бутылки водки и написал, чтобы Юрий выгребал золу и приносил бы воды в светлое время дня.
Назавтра они наши на столе письмо: – «Спасибо за порядок, может быть будете себе и мне варить ужин, а то вечерами питаюсь только чаем».
Вечером они встречались у кинотеатра «Художественный» и шли на квартиру Юрия. Владимир топил печь и грел чайник, когда печка начинала дышать теплом, выключал свет приоткрывал дверцу и в колеблющемся алом свете печурки раздевал Галину.
Октябрь пролетел одним мгновением и вот поезд всё дальше увозил его от любимой, родную станцию поезд проскочил под вечер, сердце Владимира сжалось и заныло от тоски.
Рано или поздно мы покидаем родные дома, родные места, прощаемся с кем-то надолго, а с кем-то навсегда, с отъездом из дома заканчивается у кого затянувшееся детство, у кого розовая юность, весёлая и беззаботная. Ещё недавно казалось, что школа бесконечна, никогда не закончится. Но вот, новые яркие события вытеснили школьные воспоминания, превратив их в тускнеющие обрывки кинофильмов. Школа? Школьная жизнь вдруг стала казаться мелкой и незначительной. Свобода! Неведомое школьникам чувство. Свободы вдруг стало очень и очень много. Настолько много, что кажется – ты брошен и никому не нужен. Особенно когда бредёшь под серым дождливым небом, по серой улице огромного незнакомого города, натыкаясь на спешащих незнакомых людей. Пройдет какое-то время, послешкольная суматоха уляжется в памяти, и школа займет своё почётное место в длинной, но, увы, не бесконечной ленте воспоминаний. И у кого-то школьные годы останутся лучшими годами всей жизни.
