Дама и лев - страница 30

– Озэр, ей богу, ты стареешь. Десять лет назад ты бы не заставил ждать себя так долго.

Всадник, сидевший на вороном коне, наклонился вперёд, опираясь кулаками на шею лошади, и Аэлис убедилась, что Озэр был, помимо прочего, ранен в лицо и шею, так что волосы его стали красными, и одежда пропиталась кровью. Смотрел он так мрачно, что сердце Аэлис сжалось. Она взглянула на остальных всадников и по настороженным голубым глазам узнала аббата Гюга и его молодого новиция, только теперь он больше походил на воина и сжимал в руке длинный меч, с которого капала кровь. Он вёл в поводу ещё двух коней, и поперёк седла одного из них лежало недвижное тело. Аэлис зажала рот рукой, чтобы не закричать, узнав отца. Озэр спешился и сжал её руку.

– Он жив, но мы ещё в опасности. Соберитесь с силами. Мне понадобится ваша помощь и помощь Луи.

Аэлис кивнула, проглотив слёзы, подступившие к глазам, и вместе с Озэром дотащила кое-как раненого рыцаря до коня, на котором лежал её отец. Л’Аршёвек, то теряя сознание, то приходя в себя, сумел взобраться в седло.

– Аэлис, сядьте позади аббата Гюга. Накройтесь вот этим плащом. – Девушка, вся дрожа, взяла из его рук попону из грубой коричневой шерсти. Озэр пристально посмотрел на неё и добавил, обращаясь к остальным: – Мы должны как можно скорее добраться до леса.

– Вы с ума сошли! – воскликнул новиций недоверчиво. – Как вы собираетесь выбраться из замка? Неужели надеетесь, что перед вами распахнут ворота?

– Вам ли, мудрый травник, – ответил Озэр, с иронией глядя на окровавленный меч Рауля, – вам ли, внезапно превратившемуся из монаха в воина, сомневаться в том, что чудеса возможны? Следуйте за мной и рот на замок.

Всадники, во главе с Озэром, осторожно двинулись вперёд через двор. Вторым, сжав губы, ехал аббат Гюг с каменным лицом. Поводья он держал одной рукой, другая же покоилась на рукояти меча, спрятанного под сутаной. Аэлис, сидя верхом по-мужски, обхватив старого монаха за пояс, поджимала слишком явно белеющие в темноте ноги: плащ оказался коротковат. К счастью, под капюшоном было не разобрать, женщина она или мужчина. Новиций привязал к своему седлу поводья коня Л’Аршёвека, старавшегося из последних сил держаться прямо; почти безжизненные руки Сент-Нуара при каждом шаге ударяли коня по рёбрам. Слуги, жившие в замке, без сомнения встревоженные криками и звуками битвы, бросились на помощь своему господину, в двери кладовой и кухни высовывали носы только несколько малышей, детей прислуги. Их серьзёзные глазёнки молча следили за передвижением всадников и с любопытством поглядывали на недвижное тело, свисавшее с седла коня, замыкавшего процессию. Увидев двор в первый раз, Аэлис подумала, что он раза в три больше, чем в Сент-Нуаре, но теперь, под оглушительный топот стражников, бегущих вдоль бойниц по стене замка, и видя, какой медленной, почти торжественной поступью движется Озэр, она решила, что это не двор, а безбрежная пустыня. Капитан гвардейцев Сент-Нуара проследовал к огромным воротам, в которые они вьехали меньше суток назад. Двое стражников, обычно гревшихся по ночам у костра, на этот раз стояли, загораживая ворота и выставив копья. Тот, что был выше ростом, при виде кавалькады крикнул:

– Ни с места! Нынче ночь не для прогулок. В замке предатели, и приказано никого не выпускать без разрешения господина Суйера.

– Ну так и следуй приказу, но к нашему делу он не имеет никакого отношения, – отрезал Озэр.– Мы везём к лекарю раненого, с каждой минутой кровь его становится всё более мутной. Отвори ворота!